Онлайн книга «Катрин Блюм»
|
— И за это вы мне дадите девять тысяч франков? — Четыре тысячи пятьсот франков за правый глаз и четыре тысячи пятьсот франков за левый, всего девять тысяч франков! — А в это время вы… — И Гийом сделал жест, как будто он рубит дерево. — А в это время я… — отозвался мэр, делая такой же жест. — А в это время вы обворовываете герцога Орлеанского! — О, обворовывать — это слишком сильно сказано! В лесу столько деревьев, что никто уже и не пытается их сосчитать! — Да, — сказал Гийом с почти угрожающей торжественностью, — но тот, кто знает количество деревьев и количество листьев и кто видит и слышит все вокруг, знает, хотя мы здесь и одни, что вы предлагаете мне совершить подлость! — Мсье Гийом! — воскликнул мэр, повышая голос и сверкнув глазами. Но Гийом не слушал его. Он встал, одной рукой опираясь на стол, а другой указывая своему собеседнику на окно. — Вы видите это окно? — спросил он. — Да, и что же? — спросил мэр, бледнея одновременно от страха и от гнева. — Если бы этот дом не был моим, — продолжал Гийом, — если бы мы только что не ужинали за этим столом, то вы бы уже давно вылетели в это окно! — Мсье Гийом! — Подождите! — остановил его старый лесничий, стараясь сохранить спокойствие. — Что еще? — Вы видите порог этой двери? — Да. — Чем скорее вы окажетесь с той стороны этой двери, тем будет лучше для вас! — Мсье Гийом! — Но прежде чем переступить этот порог в последний раз, попрощайтесь со всеми! — Мсье! — Тсс! Сюда идут, и совершенно не нужно, чтобы знали, что я принимал в своем доме негодяя! И, повернувшись спиной к мэру, Гийом принялся насвистывать свой любимый охотничий мотив, уже известный нашим читателям, который он обычно хранил для особых случаев. В этот момент вошли те, кому Гийом не хотел говорить, что торговец лесом оказался мерзавцем. Это были аббат Грегуар и матушка Ватрен. — Вот и я, господин мэр, — сказал аббат, поискав мэра своими близорукими глазами. — Вы готовы? — Он уже настолько готов, — сказал Гийом, — что ждет вас с той стороны двери! — и с этими словами указал на мэра, который, следуя его совету, уже вышел на крыльцо. Аббат ничего не заметил и не понял из того, что произошло; он не слышал, что разговор был напряженным. — До свидания, мсье аббат. К вашим услугам, мсье мэр! — повторяла Марианна, провожая гостей и кланяясь. Гийом проводил их глазами и, пожав плечами, повернулся спиной к двери. Достав из кармана трубку, которую предварительно набил, он вставил ее между зубов и принялся высекать огонь. — Ну что же, — прошептал он сквозь плотно сжатые зубы так, чтобы никто не мог его услышать, — вот и еще одним врагом стало больше, но неважно: либо ты честный человек, либо нет. А если так, то что сделано, то сделано… Вот и старуха воз вращается. Ни слова, Гийом! — И, раскурив свою трубку, он начал выпускать колечки дыма, что было у него признаком затаенного гнева, омрачавшего его душу и отражавшегося у него на лице. Матушке Ватрен достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что с ее мужем произошло что-то необычное. Она прошла несколько раз мимо него, но не добилась ничего, кроме все более и более увеличивающихся клубов дыма. Наконец, она решилась первой нарушить молчание. — Ну, так что? — спросила она. — Что? — переспросил Гийом с поистине пифагорейской лаконичностью. На какое-то мгновение Марианна заколебалась. — Что с тобой? — спросила она. — Ничего! — Тогда почему ты молчишь? — Потому что мне нечего сказать. Матушка Ватрен несколько раз уходила, но снова возвращалась. Если ее мужу было нечего сказать, то это вовсе не значило, что она тоже собиралась молчать. — Гм! — сказала она. Ватрен не обратил никакого внимания на это «гм!». — Старик! — сказала она. — Что тебе? — спросил Гийом. — Когда свадьба? — спросила матушка Ватрен. — Какая свадьба? — Свадьба Катрин и Бернара, конечно! Ватрен почувствовал, что с сердца у него свалился тяжелый камень, но он даже не подал виду. — Ага! — сказал он, подбоченившись. — Наконец-то ты образумилась! — Ну, говори же, — продолжала Марианна, ничего не ответив на его реплику, — мне кажется, что чем раньше, тем лучше! — Да, конечно! — Если мы назначим на следующую неделю, как тебе кажется? — А как же объявление о венчании? — Можно поехать в Суассон и попросить разрешения обойтись без объявлений! — Ну, теперь ты еще больше торопишься, чем я! — Видишь ли, старик… — начала Марианна, — дело в том… что… — В чем? — Дело в том, что у меня еще никогда не было такого дня! — Ба! — Расстаться и умереть каждый сам по себе! И это после двадцати шести лет совместной жизни! — И она разразилась рыданиями. — Твою руку, мать! — сказал Гийом. — О, вот она! — от всего сердца воскликнула Марианна. Гийом прижал добрую женщину к своей груди. — А теперь, — сказал он, — обними меня! Ты самая лучшая женщина в мире, конечно… — он запнулся и добавил: — Конечно, когда ты этого хочешь! Мы надеемся, что читатель не сочтет эти слова слишком суровыми. — О! — ответила она. — Я обещаю тебе, Гийом, что, начиная с сегодняшнего дня, я всегда буду хотеть того, чего ты хочешь! — Аминь! — сказал Гийом. В этот момент вернулся Франсуа. Взглянув на него, дядюшка Ватрен заметил, что молодой человек чем-то сильно обеспокоен, а это необычно для него. — Эй! — сказал он, чтобы Гийом заметил его присутствие. Услышав его голос, Гийом обернулся. — Ну что? — спросил он. — Ты их проводил? — А вы разве не слышали? — За окнами раздался шум отъезжающего экипажа. — Они уезжают! Пока Гийом слушал, как замирал в отдалении топот лошадиных копыт, Франсуа пошел взять ружье, стоявшее у камина. Гийом заметил это движение. — Куда ты идешь? — спросил он. — Я иду… послушайте, я могу сказать, но только вам одному! Гийом повернулся к своей жене. |