Книга Соратники Иегу, страница 85 – Александр Дюма

Мальчик сильно побледнел и стиснул зубы, тяжело дыша от волнения.

В эту минуту один из незнакомцев в маске отворил дверцу купе и обратился к пассажирке с изысканной любезностью:

— Госпожа графиня, к величайшему сожалению, мы вынуждены вас потревожить: нам, или, вернее, кондуктору, надо порыться в сундуке. Сделайте одолжение, выйдите на минуту из экипажа: Жером постарается все закончить как можно скорее.

Потом, с игривой усмешкой, веселым тоном, должно быть всегда ему свойственным, он крикнул кондуктору:

— Верно я говорю, Жером?

С высоты империала кондуктор подтвердил его слова.

Исполняя просьбу незнакомца, г-жа де Монтревель спустилась на землю первая, инстинктивно стараясь загородить собою сына от возможной опасности.

Этой минутой и воспользовался мальчик, чтобы завладеть пистолетами кондуктора.

Веселый молодой человек заботливо помог г-же де Монтревель спуститься по ступенькам, подал знак одному из товарищей поддержать ее под руку и вернулся к экипажу.

В этот миг раздались два выстрела: Эдуард выпалил прямо в соратника Иегу из двух пистолетов, и того заволокло облаком дыма.

Госпожа де Монтревель отчаянно вскрикнула и упала без чувств.

Вслед за воплем матери раздались громкие возгласы, выражавшие самые разные чувства.

Из дилижанса доносились испуганные крики: ведь все сговорились не оказывать никакого сопротивления, и вдруг кто-то вздумал дать отпор.

Трое молодых людей на миг замерли от изумления: такое происшествие случилось с ними впервые!

Они бросились к своему товарищу, думая, что он убит наповал.

Но он стоял во весь рост, целый и невредимый, и покатывался со смеху, между тем как кондуктор, умоляюще сложив руки, жалобно восклицал:

— Честное слово, сударь, там не было пуль, клянусь вам, сударь, это холостые заряды.

— Еще бы, черт подери! — воскликнул молодой человек. — Сам вижу, что это холостые заряды, но у мальчика были серьезные намерения… Не правда ли, Эдуар?

Обернувшись к своим спутникам, он продолжал:

— Согласитесь, господа, что этот прелестный мальчик — истый сын своего отца и вполне достоин своего старшего брата. Браво, Эдуард, ты будешь настоящим мужчиной, когда вырастешь.

И, заключив мальчика в объятия, он крепко расцеловал его в обе щеки. Эдуард, отбиваясь изо всех сил, дрался как чертенок: он был возмущен, что его обнимает человек, в которого он два раза выстрелил из пистолета.

Тем временем один из незнакомцев перенес мать Эдуарда на несколько шагов от дилижанса и уложил ее, подстелив плащ, на обочину дороги.

Молодой человек, с такой нежностью обнимавший Эдуарда, оглянулся по сторонам и увидел лежавшую женщину.

— Однако, — сказал он, — госпожа де Монтревель все еще не пришла в себя. Господа, мы не можем бросить даму в таком состоянии. Эй, Жером, возьми к себе господина Эдуарда.

Передав мальчика на попечение кондуктора, он обратился к одному из своих спутников:

— Послушай, ты человек предусмотрительный, нет ли у тебя нюхательной соли или пузырька с мелиссовой водой?

— На, держи! — отвечал тот, вынимая из кармана флакон английского уксуса.

— Ну а теперь, — продолжал молодой человек, видимо главарь их шайки, — закончи без меня все дела с папашей Жеромом, а я позабочусь о госпоже де Монтревель.

В самом деле, пора было оказать помощь бедной женщине: обморок постепенно переходил в нервный припадок, все ее тело сводили судороги, из груди вырывались глухие стоны.

Склонившись над ней, молодой человек поднес к ее лицу нюхательную соль. В испуге раскрыв глаза, г-жа де Монтревель стала звать сына: «Эдуард, Эдуард!» — и, взмахнув рукой, нечаянно сбила маску с незнакомца, который так заботливо ухаживал за ней.

Лицо его открылось.

Этот любезный и веселый молодой человек, как, вероятно, уже догадались читатели, был Морган.

Госпожа де Монтревель была поражена; она с изумлением разглядывала его красивые черные глаза, высокий лоб, белые зубы, тонко очерченные губы, приоткрытые в улыбке. Она поверила, что от такого человека ей не грозит никакая опасность и что с Эдуардом не могло случиться ничего дурного.

Разбойник, напугавший ее до полусмерти, теперь стал в ее глазах воспитанным светским человеком, который оказал помощь несчастной женщине.

— О сударь, как вы добры! — воскликнула она.

В ее глазах, в ее растроганном голосе звучала горячая благодарность не только за себя, но и за ребенка.

Вместо того чтобы поспешно схватить маску и сразу же надеть ее, оставив у г-жи де Монтревель лишь смутное, мимолетное воспоминание о себе, Морган, из странного кокетства, присущего его рыцарской натуре, галантно поклонился в ответ на ее слова, дал ей время рассмотреть свое лицо, передал ей в руки взятый у д'Ассе флакон и лишь после этого завязал шнурки маски.

Госпожа де Монтревель оценила тактичность молодого человека.

— Будьте спокойны, сударь, — заверила его она, — в каком бы месте и при каких обстоятельствах я бы вас ни встретила, вы мне незнакомы.

— В таком случае, сударыня, — ответил Морган, — это мне надлежит благодарить вас и сказать вам: как вы добры!

— Садитесь, господа пассажиры, по местам! — крикнул кондуктор самым обычным тоном, как будто ничего не произошло.

— Вам стало лучше, сударыня? Не хотите ли отдохнуть еще немного? — заботливо спросил Морган. — Дилижанс подождет.

— Нет, сударь, не стоит; благодарю вас за любезность, я чувствую себя хорошо.

Морган предложил г-же де Монтревель опереться на его руку, она перешла дорогу и поднялась по ступенькам в экипаж.

Кондуктор уже усадил туда Эдуарда.

Когда г-жа де Монтревель уселась на место, Морган, установив добрые отношения с матерью, захотел помириться с сыном.

— Не будем ссориться, мой маленький герой! — предложил он, протягивая руку.

Но мальчик отшатнулся назад.

— Я не подаю руки разбойникам с большой дороги! — ответил он.

Госпожа де Монтревель вздрогнула от испуга.

— У вас прелестный сын, сударыня, — улыбнулся Морган, — только он склонен к предрассудкам.

И, отвесив любезный поклон, он затворил дверцу.

— Счастливого пути, сударыня!

— Ну, трогай! Погоняй! — скомандовал кондуктор. Экипаж тронулся с места.

— Ах, извините, сударь! — крикнула г-жа де Монтревель. — Флакон, вы забыли флакон!

— Оставьте его себе, сударыня, — сказал Морган, — надеюсь, однако, что все прошло и он вам больше не понадобится.