Онлайн книга «Красные волки, красные гуси»
|
Дело шло к полудню, когда я все же собрался в институт. Но по пути к остановке меня перехватил Себастиан. Выглядел он паршиво – даже, хуже чем вчера, хотя тогда казалось, хуже и невозможно. – Можно тебя на минутку, Лесь? – На минутку – можно, – устало согласился я. – Ты нормально добрался? – Чего? – удивился он, потом сообразил: – Это ты про вчера? Нормально. Он помолчал, потом уныло сказал: – Ты знаешь, везде патрули. – Это утешает. – Мне пришлось… – Он вновь замолк. Да что же такое с парнем. – Мне нужно с тобой поговорить, Лесь. Очень. Очень. Я сказал: – Мне тоже паршиво – не ты один такой нежный. И вообще – может, хватит с тебя приключений? Сидел бы дома. Вооруженный постовой на перекрестке уже начал подозрительно поглядывать в нашу сторону. Я взял Себастиана под локоть – он даже не попытался отстраниться – и потащился с ним вниз по улице, по направлению к парку. Себастиан нервно хлопал крыльями, распугивая многочисленных голубей. – Я слушаю. Ну что ему надо от меня, в самом деле? – Не злись так, Лесь, – попросил Себастиан, – пожалуйста… Асфальт блестел, словно его долго и тщательно отмывали от крови, купы каштанов отражались в нем вниз головой. – Пошли, а то мусор смотрит. – Мусор? – удивился Себастиан. – Ах да… – Сейчас все всех будут подозревать. Так что ты хотел сказать? Себастиан поглядел на меня своими сплошь черными глазами, которые то и дело подергивались мутной пленкой третьего века. – Лесь, – Себастиан неловко посмотрел на меня, – это не может быть Адам? – Это может быть кто угодно. – Я остановился и в свою очередь уставился на него. – Погоди. Почему ты так думаешь? – Он нас ненавидит. Я вздохнул. – Себастиан, вас ведь ненавидят очень многие… но далеко не все из-за этого пойдут на то, чтобы взорвать самый людный в Городе торговый центр. Ну при чем тут Шевчук, скажи на милость? – Он… занимается чем-то… нелицензионным… Я видел, как он прятал… какое-то оборудование… – Какое? – Не знаю, Лесь. Оно было завернуто – упаковано. Он его у Бучко держал… наверху… потом унес. Он меня… – Себастиан вновь уставился на меня своими глазищами и с трудом произнес: – Я и сам принес ему… он просил… Горелку бунзеновскую… охладитель. Тогда, получается, если это он, я тоже виноват. Ты понимаешь? – Погоди… Он сказал, для чего ему все это? – Сказал. Что с лекарствами плохо. Поставки урезают. В роддомах сепсис. Что он сам. Пытается. – Может, оно и так. – Я покачал головой. – Послушай, Себастиан… Ты, вообще, где учишься? – На философском, – машинально ответил он, – на первом курсе… только какое… – Для того чтобы сделать бомбу, вовсе не нужен охладитель. Нужна взрывчатка. Ты же не доставал ему взрывчатку. – Нет… но… А он сам – не мог? Все мы в институте проходили фармакологию. Неорганическую химию, впрочем, тоже проходили. – Кому теперь верить, Лесь? – безнадежно произнес Себастиан. – Я ведь хотел как лучше. Хотел помочь – чтобы люди… без ограничений… чтобы их способности раскрылись! Это же несправедливо – только потому, что мы первые… Да, подумал я, несправедливо. Сначала вытеснили нас с Дальнего Востока, пастбища все перепахали под плантации корнеплодов, рисовые поля осушили, а потом, когда целые племена, оголодавшие, обездоленные, стронулись с места и хлынули в Европу, явились такими спасителями… Спустились с неба на своих аэростатах… Понятно, как их тогда приняли! И помогли отбить нашествие, помогли построить панцирные машины, и зеркала, и катапульты… Неудивительно, что мы им покорились – сами просили, чтобы взяли наши земли под крыло. Тогда, согласно официальной истории, и началась эра воссоединения. К обоюдному процветанию… – Если я скажу об этом… даже родителю… Он ведь арестует Адама – сразу же арестует. Знаешь, что сейчас в высших сферах творится? А как я Бучко в глаза смотреть буду? Особенно если окажется, что он не виноват – Адам! – Ты что же, предлагаешь мне выяснить, виноват он или нет? Так я прямо подойду к нему и спрошу: «Адам, скажи мне по старой дружбе – не ты Пассаж взорвал?» А он мне так прямо и ответит. – Но мне-то уж наверняка не ответит, – возразил Себастиан. Он порылся в кармане и вытащил пластиковый квадратик. – Это еще что? – Это пропуск. В Нижний Город теперь нужен пропуск. Я его на твое имя выписал. Бланк наверняка спер у родителя. Ох, наплачется с ним его родитель, как пить дать, наплачется. – Ты меня намерен впутать в какую-то очень неприятную историю, Себастиан. – Пожалуйста, Лесь! Пожалуйста! Иначе – что мне остается? Да он меня шантажирует, дошло до меня. Не пойду, он донесет на Адама – и на всех остальных тоже. – Только руки на себя наложить… – Хорошо, – устало сказал я, – хорошо. И откуда ты только взялся на мою голову! * * * Подол и впрямь был оцеплен – ничего серьезного, но взъезд перекрыт шлагбаумом и у шлагбаума стоят патрульные. Не мажоры, люди – видно, власти все же боялись обострять обстановку, – но все вооружены, все в касках и бронежилетах, при полном параде. Я предъявил свой пропуск и удостоверение личности. Сказал, что представлял наверху картину из галереи «Човен» и теперь хочу известить владельца, что она пострадала при взрыве. Меня пропустили. Правда, предварительно обыскали – на предмет оружия, я полагаю. Бучко, пригорюнившись, сидел за застеленным газетами столом. – Тебе самогону? – с ходу спросил он. – Лучше вина, если осталось. – Зачем – осталось? Целая канистра есть. Недавно заправил. Я отхлебнул теплого вина, оно показалось мне чересчур кислым. – Слыхал, чего творится? – вздохнул Бучко. – Говорят, поставят постоянные кордоны – теперь так просто не пройдешь… Хотел бы я знать, какие гады… – Я там был, – сказал я, – этот твой… ученичок… потащил твой подарок в салон в Пассаже, хотел выставить… Бучко слегка оживился. – И что? – Нет больше того салона. Он вновь протяжно вздохнул. – Еще бы немного, и у меня начали их брать, – грустно сказал он, – а, впрочем, хрен с ними… разве они чего понимают. Ладно, будь здоров. – Тебе того же. – Я поднял стакан. – Малый хоть цел? – В шоке. |