Онлайн книга «Море-океан»
|
— Что-то случилось? — вежливо осведомился Бартльбум. — Держите, — ответила Дира, протянув ему фонарь. — А вы, Плассон, держите этот. Скорее. Теперь и вовсе нельзя было понять, что творится. В руке у каждого оказался зажженный фонарь. Никто ничего не объяснял. Крайне встревоженные, дети носились по гостиной. Падре Плюш неотрывно смотрел на пламя своего фонаря. Бартльбум недовольно ворчал. Анн Девериа встала с кресла. Элизевин почувствовала, что дрожит. И тут большая стеклянная дверь, выходившая на берег, распахнулась. Яростный ветер катапультировался в гостиную и завихрил все и вся. Лица детей просияли. И Дира бросила клич: — Живо… туда! Она выскочила в открытую дверь, взмахнув фонарем. — Бежим… бежим отсюда! Дети кричали. Но не от страха. Они пытались перекричать грохот моря и свист ветра. В их голосах звенел восторг, таинственный восторг. Бартльбум стоял посреди комнаты, окончательно сбитый с толку. Падре Плюш обернулся к Элизевин: ее лицо покрылось необычайной бледностью. Мадам Девериа безмолвно взяла фонарь и пошла, ведомая Дирой. Плассон кинулся следом. — Элизевин, тебе лучше остаться… — Нет. — Послушай, Элизевин… Бартльбум машинально схватил плащ и, что-то бормоча, вылетел из гостиной. — Элизевин… — Пойдем. — Нет, послушай меня… я не уверен, что ты… В комнату вернулась девочка — та самая, прелесть — и с улыбкой взяла Элизевин за руку. — Зато я уверена, падре Плюш. Голос ее дрожал. От силы и желания. Не от страха. Таверна «Альмайер» откатилась назад. Хлопала на ветру дверь, ежились в темноте огни. Как раскаленные угольки, брызнувшие из жаровни, летели по берегу десять фонариков, рисуя в ночи забавные и таинственные иероглифы. Скрытое от взора море перемалывало немыслимый грохот. Порывистый вихрь баламутил мир, слова, лица, мысли. Чудесный вихрь. И море-океан. — Я должен знать, куда это, черт возьми, мы сорвались? — А? — КУДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МЫ СОРВАЛИСЬ? — Поднимите фонарь, Бартльбум! — Фонарь! — Я уже сто лет как не бегал… — Сто лет что? — Дуд, нельзя ли в конце концов узнать… — СТО ЛЕТ, КАК НЕ БЕГАЛ. — Все в порядке, господин Бартльбум? — Дуд, нельзя ли в конце концов… — Элизевин! — Я здесь, здесь. — Держись рядом, Элизевин. — Я зде-есь. Чудесный вихрь. Море-океан. — Знаете, о чем я думаю? — Что-о? — По-моему, это для кораблей. КОРАБЛЕЙ. — Кораблей? — Так поступают во время шторма… Зажигают огни, чтобы корабли не выбросило на берег… — Бартльбум, вы слышали? — А? — Вы скоро станете героем, Бартльбум! — Что он сказал? — Плассон сказал, что скоро вы станете героем! Я? — Мадемуазель Дира! — Куда же она? — Нельзя ли малость передохнуть? — Вам известно, что делают островитяне, когда море штормит? — Нет, мадам. — Они носятся что есть духу по острову, подняв над головой фонари… и тогда… и тогда корабли сбиваются с курса и натыкаются на прибрежные скалы. — Вы шутите. — Отнюдь… Целые острова кормятся добычей с затонувших кораблей. — Не хотите ли вы сказать, что… — Подержите, пожалуйста, мой фонарь. — Да постойте же, черт подери! — Мадам… ваша накидка! — Бросьте ее. — Но… — Бросьте, вам говорят! Чудесный вихрь. Море-океан. — Что они делают? — Мадемуазель Дира! — Куда это они? — Не пойму… — ДУД! — Бегите, Бартльбум! — Да, но в какую сторону? — Не пойму, они что, язык проглотили, эти дети? — Смотрите. — Это Дира. — Она поднимается на дюну. — Я за ней. — Дуд! Дуд! Поворачивай к дюне! — Куда он? — Боже, я уже ничего не соображаю. — Поднимите фонарь и бегите, падре Плюш. — Я и шагу больше не сделаю, если… — Почему они молчат? — Мне совсем не нравятся их взгляды. — Что вам не нравится? — Глаза. ГЛАЗА. — Плассон, куда девался Плассон? — Я иду с Долом. — Но… — ФОНАРЬ. У МЕНЯ ПОГАС ФОНАРЬ! — Мадам Девериа, куда вы? — Я все же хотел бы знать, спасаем мы корабли или губим? — ЭЛИЗЕВИН! Мой фонарь! Он погас! — Плассон, что сказала Дира? — Туда, туда… — Мой фонарь… — МАДАМ! — Она вас не слышит, Бартльбум. — Это невыносимо… — ЭЛИЗЕВИН! Где Элизевин? Мой фонарь… — Падре Плюш, уйдите оттуда. — У меня погас фонарь. — К черту, я иду за ними. — Давайте я зажгу ваш фонарь. — Боже правый, кто-нибудь видел Элизевин? — Она, наверное, с мадам Девериа. — Но она только что была здесь… — Держите фонарь прямо. — Элизевин… — Диц, ты видел Элизевин? — ДИЦ! ДИЦ! Да что это с детьми? — Вот… ваш фонарь… — Ничего не понимаю. — Ну же, поторопитесь. — Я должен найти Элизевин… — Живее, падре Плюш, все уже ушли. — Элизевин… ЭЛИЗЕВИН! Боже правый, где ты… ЭЛИЗЕВИН! — Ну что вы, падре Плюш, мы ее найдем… — ЭЛИЗЕВИН! ЭЛИЗЕВИН! Элизевин, умоляю тебя… Неподвижная, с погасшим фонарем в руке, Элизевин слышала далекий отзвук своего имени, перемешанного с завыванием ветра и рокотом моря. В темноте мелькали крохотные светлячки фонарей, метавшихся по самому краю бури. Элизевин не чувствовала ни тревоги, ни страха. Внезапно в ее душе разлилось безбурное озеро. Оно звучало как хорошо знакомый голос. |