Онлайн книга «Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия»
|
Алиса вспомнила, как безумно, неистово она желала увидеть, как живет Эрик. Но так и не довелось… – Ну что ж, я ведь и не пытаюсь предстать перед вами эдаким супермачо. Я охотно признаюсь в своих слабостях. Но мне правда страшно любопытно побывать у вас дома. Вы, например, умеете готовить? – Да, я хорошо готовлю. Только не люблю делать это каждый день. Для себя готовить вообще тоска смертная. – А если я дам вам честное слово, что буду вести себя тише воды ниже травы, вы пустите меня ровно на пятнадцать минут? Больше я не задержусь. – Так сказать, на экскурсию? – Если угодно. – Хорошо, пущу, но сперва дайте честное слово. – Перед лицом своих товарищей… – Не пойдет! – засмеялась Алиса. – Почему? – Потому что в ответ на пионерскую присягу, я должна выкрикнуть: «Будь готов!» А это в мои планы не входит! Курбатов расхохотался: – Алиса, вы неподражаемы! – Надеюсь! – И что я должен сказать? – Да не говорите ничего. Если вы поведете себя как-то не так, я всегда сумею дать вам отлуп. – Боже, где вы нахватались таких выражений? – Везде. А кому не нравится, может перейти на другую сторону улицы! – Вы тоже любите О. Генри? – Ну надо же! – изумилась Алиса. – И вы удивитесь, я помню даже, как называется этот рассказ. А вы? – И как же? Я-то точно помню. – «Пурпурное платье». – Потрясающе, а еще говорят, что «новые русские» вообще ничего не читают! – А я не «новый». Я старый. Очень старый! Мои предки были богатыми нижегородскими купцами. Очень дальние предки. А мой прадед, например, был уже известным меценатом, весьма утонченной натурой и даже покончил с собой из-за неразделенной любви. Так что у меня и такие гены есть. – Подумать только! – Ну так что, поедем к вам? – Почему бы и нет? Удовлетворю ваше любопытство. …В машине Курбатов взглянул на Алису. Она раскраснелась, что необычайно ей шло, глаза блестели. Вот посмотрю на ее дом и тогда решу… Хотя какая разница, какой у нее дом – она так хороша, умна, сообразительна… По дороге он вдруг свернул в какой-то переулок. – Куда вы? – Ну не могу же я в первый раз войти в ваш дом без цветов! Он выскочил у цветочного магазина и вернулся через пять минут с завернутой в шелковую бумагу корзинкой. – Что это? – полюбопытствовала Алиса. – Азалия! Срезанные цветы там были убогие, недостойные вас, а азалия роскошная. – Спасибо! – почему-то вдруг смутилась Алиса. Он ей нравился. И вел себя без нуворишеских замашек, и говорить с ним было приятно, весело. Чем черт не шутит, возможно, я еще увижу что-то хорошее в этой жизни. Хотя нельзя Бога гневить, я и так вижу много хорошего. Ну, может, я просто еще буду хоть немножко счастлива как женщина, на что уж и не надеялась. А вдруг? Они поднялись в квартиру. Вот уж чем Алиса действительно гордилась, так это своим домом. Оставшуюся от родителей трехкомнатную квартиру она превратила просто в игрушку. Пусть посмотрит! Он в самом деле пробыл у нее ровно пятнадцать минут. – Видите, какой я смирный и дисциплинированный? – спросил он, целуя ей на прощание руку. – Вижу. Ценю. – Я буду звонить вам, можно? – Можно. …В субботу с утра Тата с дочерью отправились закупать продукты на неделю, потом Иришка умчалась к подруге, а Тата, загрузив белье в стиральную машину, решила взяться за рукопись Гущина. Она невольно то и дело возвращалась к мыслям о нем. А почему, и сама не знала. Неужели дело только в том, что он обратил на меня внимание как на женщину? – подумала она. Но он-то мне не нравится! А ты в этом уверена? – спросила она себя. Ведь он молодой, красивый… Ну мало ли молодых-красивых! Но за мной-то больше никто из молодых-красивых не ухаживает. Нет, он меня тревожит не оттого, что молодой-красивый, а прежде всего оттого, что талантливый, а вдобавок уж молодой-красивый… А если он ухаживает за мной с какими-то далеко идущими целями? Хотя какие цели! Будь он безграмотный, я бы подумала, что ему нужны мои редакторские навыки. Бред какой-то! Я ведь еще нестарая и, говорят, привлекательная женщина… Неужели все из-за разницы в возрасте? Нет-нет, дело в другом. Вон даже дети, Ирка и Денис, почувствовали в нем какую-то фальшь… Ну ладно, хватит, займусь лучше своим прямым делом и прочту его новый роман. Может быть, что-то я о нем пойму… Тата умела распознавать авторские комплексы и надеялась, что Гущин не станет для нее неразрешимой загадкой. Второй роман тоже увлек ее, и она прочла его очень быстро. Опять удача! Несомненно, Гущин очень талантлив, но какой-то червячок все-таки точил ее редакторскую душу. Есть там комплексы, есть, но они совсем не ощущаются в нем самом. То есть в нем тоже есть комплексы, но вроде бы какие-то другие. Странно. Или он так стихийно талантлив, что просто невозможно сопоставить автора и героя? Наверное, в этом все дело… Или я уже не могу это читать непредвзято, как его первую вещь? Ну конечно, дело не в нем, а во мне! Он, что называется, смутил мой покой… Вот бы показать рукопись Маргарите! Маргарита Людвиговна была когда-то редактором в издательстве «Художественная литература», куда после института пришла работать Тата. Они тогда сразу сдружились, несмотря на огромную разницу в возрасте, и сейчас, когда Маргарита давно уже была на пенсии, продолжали общаться, хоть и не слишком часто. Тата, недолго думая, набрала ее номер, но дочь сказала, что Маргарита Людвиговна сейчас в подмосковном санатории и вернется только через неделю. Ну что ж, завтра, то есть нет, послезавтра отнесу книгу Олегу. Ее надо печатать. Позвонить Гущину: обрадовать его? Мужчина по имени Паша… Почему-то Тата твердо уверовала в предсказание случайной гадалки. А чем черт не шутит! Может, это и есть моя судьба – молодой талантливый писатель? Может, именно для встречи с ним я и родилась? Просто это я сама полна всяких дурацких комплексов и пытаюсь перенести их на него… Он ведь врач и сейчас начал новую страницу своей жизни. Как странно, этого совсем нет в его книгах. Абсолютно ничего медицинского… Хотя глупости, я просто ищу какой-то предлог, чтобы не влюбиться в него без памяти, – вот в чем причина. Я боюсь. Я просто боюсь. И от страха накручиваю черт знает что… Надо поговорить об этом с Алисой, она умеет поднять настроение, убедить в том, что я чего-то в этой жизни стою… Нет, еще рано… Тата в задумчивости бродила по квартире. Машинально открыла стенной шкаф, и оттуда на нее вывалилась груда неглаженого белья. Гладить она ненавидела, но что же делать, откладывать больше нельзя. Она с проклятиями достала гладильную доску и поставила ее в комнате напротив телевизора. Когда на экране что-то мелькает, водить утюгом не так противно. Через пять минут должен был начаться какой-то фильм, вот и отлично. Тата принесла в комнату гору белья, налила воду в утюг, и, пока он нагревался, уставилась на экран. Поползли титры «По мотивам повести Валерии Жихаревой». Ну нет, это я смотреть не желаю! Она тут же переключилась на другую программу. И вдруг ее словно что-то ударило. Жихарева! Ведь это именно Жихарева рекомендовала Гущина! Вот, наверное, что мне подспудно мешает. У меня на нее аллергия… Но как странно, что Гущин сам в разговоре со мной ни разу о ней не обмолвился. Даже не упомянул о знакомстве с такой известной писательницей… А может, он с нею и не знаком? Может, кто-то просто передал ей рукопись молодого автора, она сочла ее талантливой и рекомендовала Олегу? Что ж, вполне возможно. Но Олегу-то Гущин об этом сказал? Или не он, а сама Жихарева? Очень странно… Надо спросить Олега… Но я не доживу до понедельника. |