Онлайн книга «Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия»
|
Господи, что я делаю, подумала Тата. – Ирка, я сегодня задержусь, поужинай без меня, ладно? – Мам, что случилось, у тебя такой голос… Какая-нибудь беда? – Беда? Нет-нет, что ты, просто тут у нас в издательстве… Я тебе потом объясню. Ты там одна? – Нет, с Машкой. Денис сегодня занят. – Ну хорошо, я пошла… – Вот видите, все очень просто, – каким-то особенным голосом произнес Гущин, беря ее под руку. – И не смотрите на меня так затравленно. Это же смешно. Последнее слово ее отрезвило. В самом деле, смешно почти в сорок лет так пугаться приглашения в кафе. Чушь какая-то. Что он мне там сделает? А из кафе я пойду домой, и дело с концом. Она немного встряхнулась. Приосанилась: – И куда же мы отправимся? – Тут неподалеку я знаю одно маленькое кафе. Действительно, кафе было маленьким, всего на семь столиков, и вполне уютным. Гущин помог ей снять пальто, при этом чуть коснувшись ее плеча. Она вздрогнула, и от него это не укрылось. – Что вы будете пить? – Все равно, только совсем немножко. – В таких случаях, кажется, пьют шампанское. – Да нет, я не очень его люблю. – Тогда, может, просто водки? Мы с вами, увы, не за рулем… Но во всем есть свои положительные стороны. – Вы оптимист? – Конечно, я оптимист, хотя писателю, вероятно, следовало бы это скрывать. – Почему? – Ну оптимистов почему-то считают дураками. А как не быть оптимистом, если первый же мой роман называют удачным, собираются печатать и к тому же он попадает в руки к такой женщине… Тут хочешь не хочешь станешь оптимистом. Только мы с вами никому про это не скажем. Во имя имиджа. Как плохо звучит – «во имя имиджа», очнулся в Тате редактор. – Кстати, ваш второй роман мне тоже понравился. – Да здравствует оптимизм! – Если вы не возражаете, мы выпустим обе книги сразу, я уже поговорила с Олегом Степановичем. Правда, решать будет Кузоватов, но думаю… – Кто это – Кузоватов? – Коммерческий директор. – А… Наташа, спасибо вам. Подошла официантка, и Гущин замолчал. Девушка расставила на столе закуски. – Приятного аппетита! – Спасибо, – машинально ответила Тата. – Наташа, вам надо выпить, а то вы какая-то замороженная, – улыбнулся Гущин. – И поесть тоже не мешает, это я вам как врач советую. Здесь вкусно кормят. В самом деле, все блюда выглядели аппетитно и восхитительно пахли. – Ну что ж… За ваш успех! – Нет, за будущий успех пить нельзя, лучше выпьем за вас, мою первую и самую красивую читательницу. Он опрокинул рюмку и запил минеральной водой. Тата тоже выпила. И с наслаждением ощутила, как водка теплом проникает в ее окоченевший организм. – Хорошо, да? – Да. Павел Арсеньевич, я вот что хотела спросить… – Все что угодно, Наташа! И не называйте меня по имени-отчеству! – Хорошо. Паша… Вот вы сказали, что я ваша первая читательница, а разве ваша мама не читала? – Мама не в счет. – А Валерия Семеновна? Он вдруг вспыхнул: – Она тоже не в счет. – То есть как – не в счет? Она же известная писательница, и именно она рекомендовала вас Олегу Степановичу. С нее все началось. Как же так? – Не хочу о ней говорить, хотя я конечно же безмерно ей благодарен, в долгу перед ней и все такое прочее. Но сейчас не желаю о ней говорить. – Почему это? – полюбопытствовала Тата. – Неинтересно! Меня в данный момент интересуете вы, а не Жихарева. – Странно, ее многие считают очень обаятельной… – Наташа, я же просил! – В его голосе звучало неприкрытое раздражение. Кажется, Жихарева его достала, подумала Тата с удовлетворением, но оно быстро улетучилось, осталось лишь недоумение. Но ничего, я потом все выясню. Он забудет о ней, а я его огорошу вопросом. А сейчас сменю тему… Эти мысли проносились в ее голове, затуманенной алкоголем и… желанием. Она же живая женщина и просто не могла оставаться равнодушной к этим красивым глазам, волнующему и взволнованному голосу, к теплу его рук, отогревавших ее ледяные пальцы. Только нельзя дать ему это почувствовать… – Павел Арсеньевич! – Паша. – Пусть Паша… Паша, а вы… – Давайте выпьем на брудершафт. Хотя… – он посмотрел ей прямо в глаза, – пить на брудершафт с такой женщиной лучше без посторонних глаз. А давайте сделаем так… Мы сейчас все-таки выпьем на брудершафт и перейдем на «ты», а самую сладкую часть этого ритуала оставим на потом, когда будем одни, да? Он пошляк, мелькнуло в голове у Таты, но она кивнула. – Да. – Наташа, ты чудо! Итак, мы теперь на «ты»? Она промолчала. Официантка принесла мясо в горшочках, хотела опять пожелать приятного аппетита, как ее учила хозяйка, но поняла, что эти двое ее просто не услышат. Любовь, наверное, с завистью подумала девушка. А ведь женщина заметно старше. Везет некоторым… – Наталья Павловна, нет, Наташа, Наташенька… Наталочка… Ты ешь, а то остынет… Тата ела и не чувствовала вкуса. У нее кружилась голова, сердце билось где-то в горле. Наверное, я заболеваю. Или влюбляюсь… Только этого не надо. Нет, не надо… Но «найдет свое счастье Наташа с мужчиной по имени Паша». И он зовет меня не Татой, а Наташей… Какая удивительная гадалка, неужели все на свете предначертано, а она умеет это прочесть? И я действительно нашла свое счастье? Но он же мне не нравится! Нет, я сама себе вру, – нравится, еще как нравится! Вон глаза какие… аквамарин. Ох, у меня же есть мамино кольцо с аквамарином, точь-в-точь такого цвета. Почему я его не ношу? Надо найти. Камень красивый… Господи, отчего мне так тревожно, даже страшновато? А может, так всегда бывает, когда находишь свое счастье? – Наташа, Наташенька, что с тобой? Ты отморозилась? – Что? – очнулась она, услышав это ненавистное словечко, которое прозвучало таким диссонансом. Неужели он сам этого не слышит? – Да-да, я что-то не очень хорошо себя чувствую… – пролепетала Тата. – Неправда, – ласково улыбнулся Гущин. – Ты просто борешься с собой, со своими желаниями. Не нужно, желаниям лучше потакать, тем более таким естественным, – жарко прошептал он. |