Онлайн книга «Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия»
|
– Нет. Зачем? – Зря. Пригодились бы. На парик или на продажу. Чудачка ты, Татка. Наталия Павловна не успела ничего ответить, так как дверь вновь открылась и в кабинете возник довольно высокий мужчина: – Можно? – Илья? – ахнула Наталия Павловна. – Приветствую, девушки! – нарочито веселым голосом поздоровался он. – Таточка, можно с тобой поговорить? – Он выразительно посмотрел на Рину. Но та сделала вид, что не поняла намека. – Тата, где тут можно поговорить? – стоял на своем Илья. – Пойдем на лестницу, – обреченно произнесла Наталия Павловна. – Татка, мне удалиться? – шепотом спросила Рина. – Только вам тут все равно не дадут покоя. – Не стоит, мы сходим покурим… С тяжело бьющимся сердцем она вышла в коридор. Илья шагал следом, теребя в руках меховую шапку. К счастью, на лестнице никого не было. Они спустились на полпролета. – Я тебя слушаю, – обернулась к нему Наталия Павловна. – Тата, я хочу сказать… – Зачем ты сюда пришел? Почему не домой? – Дома… Дома неудобно. – А тут, по-твоему, удобно? Ты, наверное, боялся, что дома я закачу истерику, да? А на работе уж как-нибудь сдержусь, да? – Ну, в общем… – Хорошо, говори. – От волнения у нее вдруг пропал голос. – Тата, поверь, я очень долго думал, прежде чем решился на этот шаг… Но я больше не мог. И вообще, все так сложилось… Одним словом, я предлагаю в наших общих интересах и в интересах нашей дочери… В одной фразе два «в интересах», машинально отметила она. Впрочем, здесь это служит для усиления эффекта, значит, можно. Недаром же считается, что профессиональные навыки отмирают последними. Господи, что за чепуха лезет в голову… – Извини, что ты сказал? – подняла она на него измученные глаза. – Я говорю, что в интересах нашей дочери нам следует сохранить нормальные отношения, ты не согласна? В конце концов, ты ведь тоже еще можешь устроить свою жизнь, правда? – А ты? Ты ее уже устроил? – Ну в известном смысле… Тата, ты же разумная интеллигентная женщина… Ну так случилось, я встретил другую… Так бывает. Мы ведь с тобой в общем-то неплохо жили и… – А зачем ты Лушку увел? – Что? Ах, Лушку… Но ведь с ней просто некому будет гулять. Кто ее выводил, может быть, ты? – Я ходила с ней… – Раз в год по обещанию! И Иришка тоже только тетешкалась с ней, а гулял почти всегда я. Собаку просто необходимо выгуливать как минимум два часа в день. – Ты пришел, чтобы рассказать мне, сколько положено гулять таксам? – Тата, не надо истерик. Я пришел сообщить, что вовсе не намерен исчезать из вашей с Иришкой жизни. Я буду регулярно с ней видеться, буду давать деньги, и вообще… если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне без всякого стеснения. Я вас вовсе не бросил, я просто теперь буду жить отдельно. Давай так считать, и всем станет легче. – Илюша, ответь, когда ты делал ремонт, ты уже знал, что уйдешь, да? – Ремонт? Нет, нет, – покраснел он. – Нет, все вышло спонтанно. Я и не думал… Врет. Определенно врет, решила Наталия Павловна. – Послушай, а ведь ты не умеешь врать, хоть и адвокат… Если адвокат не умеет врать, значит, он плохой адвокат. Я всегда считала, что ты профессионал. А теперь вот выяснилось… Это хорошо. Илюша, пожалуйста, разочаруй меня еще чем-нибудь. – Знаешь, если бы ты была актрисой, я бы еще понял такие речи. Артисты же часто говорят словами из своих ролей. А ты, вероятно, выражаешься словами из какого-то идиотского романа… «Илюша, разочаруй меня еще чем-нибудь»! – злобно передразнил он ее. – Пошел вон, – вдруг очень спокойно сказала она. – Что? – Пошел вон! Она повернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице. – Тата, подожди! Он догнал ее и схватил за рукав. – Погоди, не надо сердиться! Мы еще не договорили. – Я все поняла. Ты благородный, будешь давать деньги на дочку и по выходным встречаться с ней в каком-нибудь общественном месте. Что еще ты хочешь сообщить? – Татка, ну зачем ты так? Ну мы же еще нестарые, можем начать новую жизнь, и потом, мы давно уже не любим друг друга. Так чего ради нам мучиться? Иришка уже большая, все понимает… Может, ты еще поблагодаришь меня когда-нибудь, что я разрубил этот гордиев узел… Она застыла на месте. Давно уже не любим друг друга? Но я-то люблю его! А он, значит, давно… Только не смей говорить, что ты его любишь, не смей! – приказала она себе. Ты потом пожалеешь… – Да, наверное, ты прав, – медленно произнесла она. – Я давно уже тебя не люблю. Просто, знаешь ли, неприятно, когда тебя так бросают. Я хотела ради Иришки… Терпела ради нее… Он изменился в лице. Слышать, что его давно не любят было все-таки неприятно. – Ну вот видишь… Стоило посмотреть правде в глаза – и все сразу прояснилось. Предлагаю остаться друзьями. Так будет лучше для всех. – Хорошо. – Я знал, что ты умница. И очень рад, что мы объяснились начистоту. Скажи, у тебя кто-то есть, правда? – А тебя это совершенно не касается! И давай-ка поскорее оформим развод, я не хочу с этим тянуть. – Таточка, золото мое! Он поцеловал ей руку. – Ну все, у меня много работы. До свидания! И она бегом кинулась вверх по лестнице. Илья Андреевич облегченно вздохнул и пошел вниз. Интересно, если у нее кто-то есть… Давно ли? Или она соврала? Да нет, вряд ли. Видно, сначала взыграло уязвленное самолюбие, а потом сообразила, что ей тоже нужна свобода… Вон я даже еще не заикался о разводе, а она уже потребовала… Любопытно! …Во время «высокого сезона» Софье Давыдовне Штальман после работы хотелось обычно только добраться до дома и уставиться в телевизор. Но сейчас, в феврале, клиентов почти не было, поэтому она вполне могла позволить себе уйти с работы пораньше и прошвырнуться, например, по магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к Восьмому марта. Сама Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама всегда ждала подарков и поздравлений. И очень обижалась на тех, кто позволял себе забыть о том, что она женщина. И гостей мама всегда собирала. Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть… Куплю-ка я ей новые духи. Она их обожает. Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой, но шикарный. На улице было темно и промозгло, а в магазине светло, красиво и очень хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая с растерянным видом нюхала пробные флаконы. Немолодая, но элегантная продавщица обратилась к Софье Давыдовне: |