Онлайн книга «Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры»
|
– От всего. От Марата, от твоего напора… У меня, понимаешь ли, были совсем другие планы – отдохнуть, побыть с дочкой, повидаться с друзьями, порисовать, а вместо этого какие-то сплошные страсти… – И это говорит оптимистка? – Котя, милый, ты вот хочешь на мне жениться, но ты же совсем меня не знаешь – я терпеть не могу спонтанности, я люблю, когда все идет по плану… – Начнем с того, что я тебя уже неплохо изучил, а что касается планов, то как архитектор могу тебе сказать, что даже в строительстве на определенном этапе один план может быть заменен другим, а уж в жизни… Считай, что теперь ты просто живешь по новому плану, только и всего. Ну, какие еще серьезные недостатки меня подстерегают? – Я обожаю смотреть сериалы. – Какой ужас! – И терпеть не могу, если мне мешают. Для меня лучший отдых – завалиться вечерком на диван с чем-нибудь вкусненьким и смотреть «Санта-Барбару». И вообще, обожаю смотреть телевизор. И спать с тобой в одной комнате не буду! – Вот это уже серьезно! Почему? – Потому что не могу спать вдвоем, не привыкла! – Сейчас я дам ему в зубы! – Кому? – Марату! – За что? – За то, что ты не привыкла спать вдвоем! – Какой ты у меня глупый, Котя! Между тем Шац начал петь под гитару. Любка сидела мрачная. Пение это и впрямь было малоусладительно. Песни скучные, немузыкальные, да и не песни вовсе, а вполне серьезные плохие стихи на музыку Шаца. – Кузя, пошли лучше потанцуем с молодежью! – шепотом предложил Котя. – Неудобно как-то, и Любку жалко! – Тогда подожди! Едва Боря кончил очередную песню и собрался уже запеть следующую, как Котя обратился к нему: – Слушай, друг, дай-ка гитару! – Зачем? – опешил Боря. – Мне тоже чего-то попеть захотелось. Он взял гитару из рук обескураженного Шаца и стал перебирать струны, потом немного подтянул колки и заиграл. Он играл по-настоящему, умело и страстно. На эти звуки сразу сбежались все. Ай да Котя! Потом он сел напротив меня и запел «Живет моя отрада». Душа моя наполнилась восторгом – пение всегда очень действует на меня. Голоса у него не было, но пел он чудесно, музыкально, с удивительным чувством стиля – именно так, как надо петь в компании. И не сводил с меня глаз. – Мадам, заказывайте музыку! – Нет, пой что хочешь! А про себя я загадала – если он споет «Не уходи, побудь со мною», то я выйду за него во что бы то ни стало. Он пел один романс за другим, но это было не то. Значит, не судьба, подумала я, и тут же взгляд мой упал на Марата. Он сидел мрачный, постаревший, погруженный в какие-то невеселые мысли, но, поймав мой взгляд, вдруг улыбнулся, приосанился, сверкнул синевой глаз… – «Как глаза сияют, ласково маня, не меня встречают, ищут не меня…» – пел Котя. Опять я рвалась на части – восхищение Котей и жалость к Марату. – Ну, теперь последний романс, мой любимый, и все! «Не уходи, побудь со мною, я так давно тебя люблю…» Боже мой, как он угадал? Меня опять захлестнуло восторгом. Едва он допел и вернул гитару Шацу, как Дашка закричала: – К столу, к столу! Все с удовольствием вернулись к столу и снова принялись за еду. – Кирка, и почему я на тебе не женился? – проорал Стас. – Надо же, упустить такую классную бабу! Вавочка, не ревнуй, это так, ностальгические мотивы! – Чего ж мне ревновать, я ведь вижу, Кире совсем не до тебя, – не без яда заметила Вавочка. – Кирюшка, выйдем на кухню, – шепнула мне вдруг Люба. – Пошли. – Знаешь, кажется, Дашка с Маратом уже объяснились. – Когда? Они, по-моему, все время были у меня на глазах, а я ничего такого не заметила. – Да был момент, они сидели рядом, он ей что-то очень горячо объяснял, она была вся красная, а потом вдруг обняла его и поцеловала. Он тоже ее поцеловал, потом они что-то сказали друг другу и разошлись в разные стороны. Так, папа с дочкой обрели друг друга. Интересно, надолго ли? А как поведет себя Даша в отношении Коти? И что будет делать Марат? Оба обещали мне молчать и все-таки не выдержали, улучили момент… Боже, как я устала! Мне вдруг страстно захотелось домой, в свою одинокую квартиру, на диван к Жукентию и Мейсону Кепвеллу. – Кирка, что с тобой, ты чего так позеленела? – Ох, Любашка, родненькая, я так чего-то устала. Ты же знаешь, я совсем не привыкла жить в вихре вальса… – Кирюшка, соберись, я все понимаю, ты на части рвешься, да? Знаешь что, гони-ка ты в шею всех мужиков, давай мы с тобой вдвоем куда-нибудь закатимся, хоть потреплемся по-человечески, а то вон уж сколько ты здесь, а мы толком и не поговорили. – Ох, хорошо бы… – Мама, тетя Люба, вы чего тут шушукаетесь? Мам, я уже убираю со стола, мы как, сразу все подадим – чай, кофе, сладкое и мороженое? Или нет? – Я думаю, сразу, чего лишнюю суету разводить. Поставим все на стол, и пусть каждый берет что хочет. Я ставлю чайники, а ты там спроси, кому чаю, кому кофе. – Да Лизке скажи, пусть оторвет задницу от стула! – напутствовала ее Люба. – Она и так уже тарелки собирает! – доложила Дашка. И правда, в кухню вплыла Лиза с большой стопкой грязных тарелок. А за нею Вавочка и Маня, Дашина подружка по ульпану. Они принялись сразу же мыть посуду. – Вавочка, зачем, мы бы и сами помыли. – Понимаешь, Мурашка, мне всегда как-то совестно – люди трудились, готовили, накрывали, а мы пришли, сожрали все, разгромили и до свидания. Поэтому я всегда стараюсь хоть часть посуды помыть! – Ты истинная христианка, Вавочка! – Да, знаешь, Кира, я тут приняла православие. Или я сошла с ума, или все кругом с ума посходили? Надо было уехать из России в Германию, потом перебраться в Израиль, хотя большинство делает как раз наоборот, чтобы принять православие? Пока христианка Вавочка с Маней мыли посуду, мы с Любкой заварили чай, кофе, приготовили чашки, блюдца и вазочки для мороженого. – Кирка, доставай мороженое, а то будет слишком твердым, – деловито распорядилась Любка. Я достала из морозилки Маратову шляпную картонку, развязала изящный бант, сняла крышку и… На огромном, ослепительно красивом торте большими кремовыми буквами было выведено: «Она соперниц не имела!» |