Онлайн книга «Счастье понарошку»
– Это очень важно, – таинственно закончил он. Суббота началась со скандала. – Поедем с утра в парк, – сказала мама. – Такая хорошая погода. Маша не выспалась. Она хмуро смотрела в чашку с мюсли, голова соображала с трудом. – А потом можно в кино, – подхватил папа. – Сто лет попкорна не ел. Кино. С родителями. М-да, перспектива… – Я договорилась… – чуть не сказала: «С Алисой». – С Мазуровой. Сочинение задали. – Сколько можно работать! – старалась говорить ровно мама. – Выпрямись! Так вся жизнь за учебниками пройдет! Маша уставилась на маму. И кого из них после этих слов можно подозревать в наркомании? – Надень свою красную куртку, – торопила события мама. – Она тебе так идет. Маша отодвинула от себя плошку с завтраком. Красной куртки больше не было. Первые тренировки с огнем оказались неудачные. Куртка заработала несколько прожженных дырок и была выброшена. – Ее нет. – Куда же она делась? – Порвалась. Выкинула. – Где порвалась? Маша смотрела в окно. Версий было много – зацепилась за забор, обтрепала по кустам (а что она там делала?), разорвала, упав на льду. Вздохнула. – Нет, и все. Я могу в другой пойти. – Ты мне сначала скажи, куда пропала хорошая новая куртка? Встала. Тихий семейный день отменяется. И тут вспомнила. – Я не могу с вами никуда идти. У меня встреча. – С кем? Это что за тайны у тебя появились? Это что за секретность? Ты собираешься еще что-то продать? – Уже продала. Сервиз. Маша пошла к своей комнате, но крики не пустили ее. Мама ругалась. Лицо ее стало некрасивым, покраснело, глаза болезненно заблестели. Папа стоял рядом, смотрел в пол. У него не было выбора – он был на стороне мамы. – А еще мне нужны деньги, – сказала Маша негромко. – Две тысячи. На новые пои. – На что? – задохнулась мама. – На пои. Это шарики на веревках. Я ими учусь жонглировать. Традиционное искусство народов маори, – выдала информацию первого занятия. – Новая Зеландия. Пои являются одним из элементов национального искусства капа хака. – Что? – Казалось, мама вот-вот заплачет. – Все. Маша закрыла за собой дверь комнаты. Очень хотелось взять в руки шары и хотя бы немного поработать с ними, сбросить напряжение. Покрутить «фонтан», «мельницу», «бабочку», «восьмерку». Прошла вечность. В дверь постучали. – А посмотреть, как ты это делаешь, можно? – Папа протянул две голубоватые купюры. – Поехали. Маша надела свою старую куртку, взяла спортивную сумку с пои – их у нее скопилось уже много. Алиса была права: имея что-то одно, всегда хочется большего. День был непривычно светел. Что-то вокруг было такое, чего Маша раньше не замечала. Словно мир неожиданно приобрел какую-то краску, которой быть не должно. Степанова смотрела на небо, на асфальт, на кусты – и никак не могла понять, что же не так. Болотная площадь нехотя оживала, заполнясь людьми. Бродили гуляющие. Под знакомым фонарем уже собрался полукруг зрителей – кто-то начал работать. Маша бросила сумку на землю, достала свои шары, шевельнула плечами, размяла запястья. Шары повисли на веревках, требовательно потянулись к земле. Маша оживила их. Провела вперед, назад, спереди, сзади, подняла над головой. Шары плыли по воздуху, и вся Болотная площадь благодарно отзывалась на эти движения. Нигде, ни в школьном дворе, ни в коробке баскетбольной площадки около своего дома, Маша не чувствовала такой свободы, как здесь. Когда ушли родители, она не заметила. – Кул! – Фрай появился, как всегда, неожиданно. – Твоя подружка пришла. Парня с собой привела. Какой-то он… странный. Алиса выделялась из разноцветной толпы черным одеянием, иссиня-черным цветом волос. Олег стоял рядом насупившийся и недовольный. – О! Машка! – пронеслась через толпу Алиса. За ней невозмутимо шествовал Олег. Степанова подобрала шары. Вспомнился Алтай. Это было очень давно. И, наверное, не с ней. – Здоруво! – улыбнулся Олег. Улыбка обозначила морщинки на щеках, прищурила глаза. – Клево, что ты здесь! – как всегда, орала Алиса. – Лежий! Я ей деньги должна! – И сразу повернулась к Маше: – Помнишь, ты мне давала? Эй! – крикнула кому-то в сторону. – Я сейчас! Маша смотрела на Олега. Наверное, она должна была сейчас что-то испытывать. Горечь разочарования, боль потери, обиду за оскорбление. Но ничего этого почему-то не было. Это был просто Олег. Она его хорошо знала – как говорит, как поворачивается, как хмурит брови, когда слушает. Но это все, и правда, было очень давно. Она уже и не могла вспомнить, когда. – Я хотел тебя видеть. – Олег протянул мятые купюры. Маша не заметила, как сунула их в карман. Она молчала. Смотрела на него, улыбалась. И молчала. – Извини, я не думал, что причиняю тебе боль. Мне казалось, что мы просто общаемся. Ты мне была очень нужна. – Я на тебя не сержусь, – услышала она свой голос. Ей хотелось уйти, но Олег не отпускал. – Подожди! Маша осторожно вынула свою руку из его руки. – Это хорошо, что ты был. И хорошо, что все закончилось. Прощай! Откуда у нее появились эти слова? Откуда это спокойствие? Она словно видела себя со стороны. Это не она говорила, а кто-то другой, взрослый и солидный, в старой куртке и потертых кроссовках. – До свидания! – заспешил с ответом Олег. – Мы же еще встретимся! – Лежий! Ну, что ты стоишь! – появилась из толпы Алиса и стала тянуть Олега в сторону. – А ты изменилась, – не двигался с места Олег. – Повзрослела. – А ты все такой же, – сухо ответила Маша и перевела взгляд на готессу. – Пока, Алиса! Не пропадай. Олега с Алисой сдувало теплым ветерком, но они еще цеплялись за действительность, не желая расставаться с тем, что их сейчас окружало. У Маши в руках были пои. Они звали. Они требовали. Натянулись веревки. Они хотели движения. Они хотели жизни. Олег не уходил. Он смотрел. Он молчал. А за Машу говорили шары. Они взлетали в воздух, чтобы с шуршанием опасть вниз, разрезать воздух и вновь взлететь. Чтобы послушно натянуть веревку. В этом была ее свобода. Ее выбор. – У тебя, правда, очень хорошо получается, – еще пытался говорить Олег, хотя уже понимал, что его слова лишние. – Ты – молодец. |