Онлайн книга «Пастух медведей»
|
А когда разорвусь И приму с панихидой судьбу — В две строки наизусть Так, чтоб было не тесно в гробу! * * * Вот и настала пустота Навязанного отреченья… Серебряная чернь креста — Черней любого вдохновенья, Дарованного темнотой, Проникшей в голос, в кровь и в мысли. Где, освященный немотой, Твой остров (континент ли, мыс ли?) Покинут мной. Как Одиссей, Я изгнан заживо из быта, Из дома, из семьи, из всей Возможной жизни… Так избито, Бездарно, пусто, лживо и Не-пра-ви-ль-но! Но, так уж вышло… Поют влюбленным соловьи, А разлученные не слышат Сладкоголосья честных птиц, Не видят в радуге всю гамму Цветов. Вот, в прорезях бойниц Смерть размещает панораму Для кладбища былых утрат, Восторгов, встреч, записок, смеха, Предновогодних канонад, Степного дня, лесного эха, Отхохотавшего костра… О, как легко и непреложно Все вдруг признали, что — пора И далее так быть не должно. Лишь поцелуй благую весть Ждет, как ребенок у сугроба. Он так поверил, что мы — есть! И мы за ним вернемся оба… * * * Ты звонишь по телефону, говоришь, что очень рада, Что растянутой разлуки непомерно длинный срок. Мне все кажется — сегодня небо рухнет звездопадом, И возьмет наш город в руки жадный, сладостный Восток… Ты сидишь в тени, напротив, обхватив руками плечи, Лисий взгляд, полуулыбка, как мерцанье янтаря. Путешествие сквозь время и чарует, и калечит. Мы оставим эту тему. Звезды молча догорят. Удивительно, но пепел — к нам сюда не долетает. Разве что, осколок черный стукнет в спину иногда… И гадай — что это было? То ли просто рассветает, То ли камушек случайный, то ль действительно — звезда… Мы идем под этим ливнем, снегопадом, листопадом, С божьей искоркой в ладонях, спотыкаясь на стихах, И дыхание друг друга ощущаем где-то рядом, На каких-то параллельно расположенных веках, Или веках? Смутный выдох, вздох о прошлом безразличье, Упоение свободой и удобством кандалов. Избалованное солнце грянет всполохом синичьим В вечном крике — вне пространства, вне акустики, без слов, Без боязни, что услышат, что поймут или поверят… Временной отрезок строчки — под названием «среда»… Выдрав косяки с гвоздями, яростно срывая двери, Мы оставим души — настежь… Безоглядно, навсегда! * * * Теперь уже и я переживу Щемящую размеренность событий. Пусть грязный снег напомнит мне — халву И серость неба — перламутр мидий. Промозглый дождь — улыбку рейнских струй, Колючий ветер — ласку первой ночи, Холодный взгляд — апрельский поцелуй, А твой отказ — надежду многоточий… Я каждый минус зачеркну, и вот — Сплошные плюсы нашего романа Воссоздадут божественный кивот, Вся боль уйдет, зализывая раны. Убив любовь, вот так же мыслишь ты, К ее могиле принося цветы… * * * Меж нами шесть часов. Не шесть веков, не шесть вселенных, Что до чисел Зверя… Не я придумал нам с тобой любовь, Но признаю, что я — в нее поверил. Рассудок, как нетленный Парацельс, Рекомендует быть сильней и суше… И грязно-серый бинт холодных рельс Наматывает на больную душу. Ты виновата… Но твоей вины Не смоет кровь, не спишет смерть, а время, Святым лучом скользнув из вышины, Сияньем нимба озарило темя. Ты далеко. Ты мыслишь об ином. Чего-то ждешь и так боишься встречи… Но время перевернуто вверх дном, И мне земля могильно давит плечи. Река судьбы необратима вспять. Я выдохнусь, изверюсь и устану. Я без тебя не захочу дышать И… перестану. * * * Два года любви и два года боли… С белыми ромашками иду полем. Тем самым, которое перейти — Не жизнь прожить и не стать в пути Верстовым столбом. Отсчитав столетья, Муза подарит лишь междометья А… или О… остается наполнить смыслом Оба сосуда, подцепить коромыслом, Водрузить их на плечи румяной красавице, Улыбнуться и вскинуть бровь — нравится! В этой стране все-таки много хорошего: Такие снега выпадают совсем задешево. Кругом белизна… словно идешь по крылу Ангела, а если падаешь, то во мглу (как в омут, сразу и с головою) Такую звездную, что ощущаешь себя — звездою… * * * Умерщвленные разлукой, Мерно падают столетья. Кажется такою мукой — Вдох на грани диколетья… В мире пусто, в небе жарко. Мы не вместе, мы — одни… Из прозрачной пряжи Парки Я выдергиваю дни. Этот — влево, этот — вправо, Этот — добрый, этот — злой. Неприкаянная слава Под трагической золой… Невостребованность ночи, Ибо — некого любить. Косу, ножницы ли точат? Все понятно без пророчеств. После — траур многоточий. И вообще… была ли нить? * * * Чужая женщина со мною пьет вино Неторопливо, нежась и смакуя. Своих стихов нигде не публикуя, Она меня простила… И давно Забыла все, чем пламенный накал Осенних листьев возвышал эпоху. А опустевший розовый бокал Взамен напитка наполняет вздохом. Я чувствую, как винные пары Густым дурманом отупляют разум. Так страстно любят плаху топоры, Ее целуя в стоне, до экстаза… |