Онлайн книга «Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона»
Не слушая возражений, Кемаль молча подхватывает на руки. – Брат, ты хоть у выхода на ноги поставь – перед людьми стыдно. – Нечего стыдиться. Но поставлю… если удержишься. Удержался. Хотя сил осталось… наверное, почти не осталось. И куда все здоровье подевалось? Пошатываясь, прохожу фойе. За решеткой на контроле знакомые парни. А на улице… Господи, до чего же приятно увидеть солнце! Втроем замираем, подняв головы. Золотые лучи нежно ласкают лица. Нас не торопят – наверное, видят и понимают. Слышу беззвучную просьбу. Надо уважить: – Внимание, охрана!.. Что-то уже и с громкостью трудности. Ну, думаю, услышали. Продолжаю: – Меч необходимо тоже подставить под солнечные лучи. В общем, не дергайтесь, бойцы. С шуршанием живая сталь покидает ножны, и по ней начинают гулять светящиеся волны. Понимаю – он тоже наслаждается. – Александр Владимирович… Генерал-полковник совсем рядом, стоит за решетчатым ограждением. Взор устремлен на двуручник, как, впрочем, и взгляды напарников. Кстати, а глаза у них уже не светятся. Начальник продолжает: – Меч… это что? – Скорее уж «кто». Он живой и разумный. Переворачиваю, чтобы «погреть» другой бочок. – Его зовут Финист. Меч Святогора. Услышав свое имя, клинок выдает могучую золотую вспышку, постепенно меркнет. Убираю в ножны, из последних сил ковыляю по лестнице. Пройдя в салон, падаю в кресло. Как хорошо! Глаза закрываются сами. Не в силах противиться безмерной усталости, проваливаюсь на дно черного колодца. И опять сознание разделяется. Одна часть отключилась вместе с телом, другая хладнокровно наблюдает, как напарники заботливо раскладывают кресло, расстегивают одежду. Появившиеся охранники вызывают некоторую настороженность, но оружие направлено в пол, да и во взглядах нет угрозы, лишь уважение, гордость и сочувствие. Ближе к научному центру искры-друзья заволновались. Причина понятна – тело-оболочка действительно в плохом состоянии, почти исчерпало свой ресурс. Но стоит ли так переживать о временном? Я уже могу обходиться без него, изменение почти завершено. Смотрю на бледное, изможденное лицо и чувствую (чувствую?!) неправильность. Нерациональную, почти человеческую неправильность. Разве я должен чувствовать? Листаю картины воспоминаний, когда мы единое целое, снова переживаю то, чем щедро делилась человеческая составляющая. Нерациональная, ограниченная в силах, непродуманно расходующая себя на эмоции и чувства. Нужны ли они? Проанализировав вопрос, отчетливо понимаю: нужны. Я гармоничен и полноценен только тогда, когда мы вместе. Пусть где-то нерационален, но слияние двух сутей неизмеримо выше, чем одна, пусть и сверхъестественная. Надо взять под контроль оболочку-тело, помочь. Пройдет ограниченность забытья, можно будет уйти цельным. Потом, позже. Спешить некуда – впереди вечность. И это правильно. Сознание соединяется. * * * Теперь хорошо понимаю тех, кто пребывает в летаргическом сне. Все слышишь, частично ощущаешь, но вот пошевелиться и как-то выразить свое отношение к происходящему – увы. Лариса и Сергей Дмитриевич: – Лариса Сергеевна, я вас настоятельно прошу – перестаньте так нервничать. Из-за ваших эмоций сбивается аппаратура. – Значит, это плохая аппаратура, товарищ полковник. У вас было целых десять дней – неужели, используя все ресурсы научного центра, вы не смогли разработать действительно надежную вещь? Глубокий вздох, ученый старательно удерживает себя в руках. Деликатно, с оттенком сочувствия отвечает: – Она экспериментальная и не имеет аналогов в мире. Проблема в том, что электроника работает на пределе чувствительности. Слишком слабы биотоки у Аль… нашего подопечного. Пожалуйста, посидите спокойно, подождите еще пару минут. Так, не понял – уже прошло трое суток карантина? Или кто-то забил на обязательные мероприятия? Нет, в себе я уверен, любого демона сделаю на раз. Но где понятие дисциплины? Ладно, там Лара… Но что тут делает товарищ маньяк-вивисектор? Вивисектор тем временем довольно отзывается: – Вот, совсем другая картина. Можете взглянуть. Торопливый стук каблучков пересекает комнату, раздается возмущенное: – Лариса Сергеевна, я же просил!.. – Что еще?! Пауза. – Э-э-э, вы знаете, восстановилось… Непонятно. В ответ уставшее и терпеливое: – Сергей Дмитриевич… – Да, взгляните сюда. Диалог с обильными вкраплениями латыни и медицинских терминов. Практически ничего не понимаю, но внушает уважение. – Значит, вы уверены, что это не кома? – Абсолютно. – Тогда почему он не приходит в себя? Почему не оказывают влияния препараты? – Возможно… Опять сплошная наука. Только буквы знакомые. Нет, в чем дело, я знаю. Но вот подсказать… – … переливание крови? – Вы видели результаты анализов. То, что у него в сосудах, уже не кровь. В человеческом понимании, естественно. – Попытка повысить температуру тела использованием внешнего источника тоже результата не принесла… Лара задумчиво расхаживает по помещению. Кстати, а почему слышу звуки шагов? Где мягкая обивка? – Да. Температура так и осталась низкой. Я практически уверен, что это последствия сильнейшего энергетического истощения. Ну, наконец-то! Очень сложно было догадаться? – Сейчас его организм пребывает в стазисе, пытаясь накопить энергию. Не забывайте – изменения не прекратились, они продолжаются. Соответственно, чем-то подпитываются. – Чем? – К сожалению, я не могу дать ответ на этот вопрос. Звук приближающихся шагов. Едва уловимое касание – кожа словно онемела. – Лариса Сергеевна!.. Раздраженное: – Слушаю вас. Взволнованное: – Что вы сейчас сделали? Недоуменное: – Поправила одеяло, провела по лицу. – Повторите. Стоп! Все лучше чувствую нежную ладошку, от которой распространяется живительное тепло. – Положите вторую руку. Наклонитесь к нему ближе. Еще. Еще! – Сергей Дмитриевич… Безапелляционное, полное самоуверенности гениального экспериментатора: – Лариса Сергеевна, ложитесь к Альфе в постель. Немедленно. |