Онлайн книга «Сожженные мосты»
|
— Короче… Идем туда, где МОНка рванула. Вряд ли они одну за одной поставили. Прикрывай меня. — Есть… Шаг, затем еще один. Место, где взорвалась мина, было хорошо видно — они ее поставили тыльной стороной к дереву и привалили какой-то дрянью. Велехов дошел до дерева, выглянул — и увидел двухсотого. А чуть дальше — лежал еще один… — Чебак. Наблюдаю двоих двухсотых. Что у тебя? — Ничего. — Соболь — Чебаку. Смотри ниже по склону — дерево с развилкой. Муравьиная куча — от нее левее. Я через оптику наблюдаю. От тебя — метров тридцать. — Сейчас… вижу. Город, наблюдаю двухсотого. Скорее всего — все. Или нет? — Чебак, ложись! В команде пластунов приказы выполняли, не задумываясь. Поэтому Чебак где стоял, там и упал — а сотник вскинул автомат и дал короткую очередь выше по склону. Отсек на тройке [43] — и сразу спрятался за ствол. Ответного огня не последовало. Если бы за площадкой наблюдал снайпер — скорее всего, у него бы не выдержали нервы. — Чебак, вставай. Шмонаем. Прикрывай. — Есть… Сотник сделал шаг, второй к трупам — осторожно, готовый в любой момент метнуться в сторону, упасть, огрызнуться огнем — и замер. — Японский бог… Рядом с одним из двухсотых лежал «Шмель». Твою мать, «Шмель»! Здоровенная дура, двадцать два килограмма весом, два выстрела. Каждый выстрел — как гаубичный снаряд от шестидюймовки. А тут их — два. Вот бы этот гаврик врезал из «Шмеля» — потом бы не опознали… Один из трупешников — тот, рядом с которым лежал «Шмель», — был одет в черную форму без знаков различия. Какой-то комбинезон, похожий на прыжковый, хрен его знает. Второй, лежавший чуть дальше, был одет в гражданское, и серая куртка на спине побурела от крови, а от головы и вовсе осталось — лучше не смотреть… Сотник размотал с пояса длинную веревку со стальным сердечником и кошкой на конце. Этому он научился в крайней командировке, в Аравию — иногда духи или минировали трупы, или, перед тем как подохнуть, доставали гранату, из последних сил выдергивали чеку и наваливались на нее, чтобы не было преждевременного срабатывания. Этакий сюрприз кяфиру [44] , который тело будет ворочать и осматривать. Один казак так остался без головы, поэтому урок запомнили все, и надолго. Перевернул первого — лицо гримом измазано, черная шапочка на голове. Дыра в грудной клетке — от винтовки, еще одна рука повреждена, и сильно, — это, кажется, пулемет. Правая! Так вот почему он из «Шмеля» не врезал! Ему пулеметной очередью руку зацепило, он в шоке был и с левой не выстрелил — а потом его Соболь на Луну отправил. Вовремя, ох вовремя — еще бы пара секунд — и врезал бы он по нас. На груди была кобура, притянутая ремнями, сотник отстегнул клапан, выругался еще раз. Валлонский Р-90, новейший пистолет-пулемет, весит немного, стреляет очень даже изрядно. Где же они берут такое… Пистолет-пулемет был целым — почти. Кажется, осколок чиркнул по пластиковому корпусу, но механизм не повредил — просто царапина. — Чебак! Перебросив сторожащему с пулеметом Чебаку трофей, сотник направился дальше, перевернул второго, тоже кошкой. Этот — гражданский по виду. Одежда неприметная, темных и серых тонов. Лифчик [45] , самопальный похоже, на четыре магазина к штурмкарабину Токарева. Сам штурмкарабин Токарева, с гражданским пластиковым ложем сплошным, с пистолетной рукояткой, с оптикой — рядом валяется. Приклад в хлам, ложе повреждено, прицел, кажется, тоже, про железо — неясно. Три гранаты — понятно, почему три: было четыре — одну бросил. Все три — РГДшки [46] . Башки совсем нет, вся куртка в крови. Бросил еще раз кошку, подтащил автомат. Ремень оказался целым — забросил автомат за спину, повернулся к Чебаку: — Сходи снайпера пошмонай. Осторожно — растяжки. Иди, как шли они. — Понял… — Чебак пошел вниз. — Соболь, Певец, — поднимайтесь. Осторожно. — Есть. Сам сотник присел там, где только что занимал позицию Чебак. Рядом лежал пистолет-пулемет, Велехов покрутил его в руках, приложился. Прицел в порядке, работает, магазин полный. — Ни хрена себе… — выразился Певец. — Ты там дальше посмотри, — устало произнес сотник, — и пошмонай, я карманы не шмонал. Осторожно только. Соболь тоже привстал, глянул на площадку. Глаза сразу зацепились… — Ё-моё! — Вот-вот. Вовремя ты его осадил. Еще бы немного, и он бы из этой штуки со всей дури по нас врезал. Соболь покачал головой. — Я видел, он приподнялся, что-то на плече было у него. Но такое… Это что же здесь творится, командир? — Спроси что полегче. — Командир, лови, — Певцов прыгнул к ним сверху, бросил на колени какую-то небольшую штучку, — узнаешь? Еще бы не узнать — пульт подрыва! — Ты охерел? — вызверился сотник. — Нормально. Я батарейки вынул — в футбол играть можно. — Как бы твоей башкой не сыграли потом. Где взял? — У черного в кармане. И пистолет — там же. Певцов с гордостью показал пистолет. Пять-семь, под тот же патрон, что и автомат. — Это что они тут взрывать собирались? — Хорошо, что не нас. Скорее всего, фугас где-то на дороге. Надо саперов вызывать. — На нас, что ли? — А на хрена тогда не взорвали? Вопрос… — Командир! Все повернулись к поднимающемуся вверх по склону Чебаку, в руках он держал длинное снайперское ружье. — Все чики-чики. Еще один двухсотый, чистый. Голова развалена. Вот это — рядом с ним валялось. Такое оружие сотник видел в репортажах из далекой жаркой Африки. Да еще когда на срочке выезжали на совместные маневры с парашютистами Священной Римской империи. Вот у них и были — винтовки «Erma PSG» — полуавтоматические, точные и очень дорогие. — Это что тут, спецназ был? — спросил сам себя Певцов. — Помолчи, — оборвал его сотник. — Чебак, где рация? — Господин сотник, я, когда к вам побежал, ее там оставил… — Где «там»? Ты что, совсем охренел в атаке? Нет, вы посмотрите на него, он рацию зараз оставил и побежал! |