Книга Деньги для киллера, страница 24 – Татьяна Полякова

— Появился ты очень некстати. Гостей жду. Ты случаем не из них?

— Что?

— Ничего. Если гость, то уже понял, а если нет, то и понимать ни к чему. Лоб заклеен, жить будешь. Я дурака с вами валяю, а мне на работу пора.

— Я ж на машине. Где работаешь?

— Во Дворце культуры.

— Так это пять минут.

— Теперь я точно знаю, хочешь завязать теплые и дружеские отношения, огрей мужика чашкой, — подвела итог Сонька.

Закончив работу в половине шестого, я вышла из подъезда и недовольно посмотрела на небо. До сей поры погода стояла по-летнему теплая, а сейчас вдруг испортилась.

Пасмурно, ветер холодный. Я попыталась думать о чем-то приятном, чтобы настроение поднять, но не получилось.

— Привет, киска, — услышала я, повернулась и увидела Глеба. Он стоял, привалившись плечом к колонне, и улыбался. Правда, не так, как утром, широко и лучезарно, а грустно, я бы даже сказала, нерешительно. — Как наши дела? Начнем ссориться?

— Чего ж нам ссориться? — я пожала плечами.

— Не знаю, Сонька говорит, у тебя характер нордический. Просто беда.

— Когда успели о моем характере побеседовать?

— Когда ты на работе была. А меня с вашей стоянки погнали.

— И правильно сделали.

— Машина в переулке. Сейчас подгоню.

— Глеб, — позвала я.

— Да?

— Ты зачем приехал?

— Как зачем? Хотел тебя увидеть. Утром мы вроде бы друзьями расстались, вот и решил успех закрепить, вдруг завтра у тебя настроение испортится?

— Понятно. Что ж, иди за машиной.

— Дождь обещали, — заметил он, сбегая по ступенькам. Я покосилась на серое небо, вздохнула и стала прогуливаться по тротуару в ожидании Глеба. Вдруг за моей спиной заскрипели тормоза, это было несколько обременительно для моих нервов, я втянула голову в плечи, обернулась и увидела расхристанную иномарку неопределенного цвета. Из нее лихо выскочили три молодца и кинулись ко мне. В первую секунду я так растерялась, что даже испугаться не успела, и только когда меня очень сурово схватили под локти и поволокли к машине, сообразила, что это те самые гости, которых мне следовало до смерти бояться. Так как поначалу я здорово напоминала овцу, парни дали маху: расслабились и вроде бы даже шутить принялись, мол, прогуляемся, детка, и все такое. Как раз в это время мой нордический характер себя и проявил: я лягнула одного парня, прихлопнула дверью машины руку другому и собралась бежать, третий парень уже за рулем сидел, но бойко выскочил и сначала толкнул меня в спину, а потом схватил за волосы. Я завизжала, вертясь на коленках. Двое пострадавших спешили ко мне, оба страшно злющие. Они поволокли меня к машине, а я чертила коленками по асфальту и слабо повизгивала. Один из парней дал мне затрещину, а другой, тот, что рукой тряс и матерился, — пинка. Как раз тогда и появился Глеб. Он тормознул перед иномаркой, закрывая ей дорогу, выскочил из машины и продемонстрировал искусство рукопашного боя. Парни лепестками распались вокруг меня, а я сидела на асфальте, дико таращась по сторонам и прикидывая:

«Все это или еще нет?» Оказалось, еще не все. Один из парней, видимо, самый живучий, вскочил и выхватил пистолет. В то же мгновение пистолет возник и в руках у Глеба. Вот и стояли они в пяти шагах друг от друга с вытянутыми вперед пистолетами.

И опять я даже испугаться не успела, вроде кино смотрю, и все это меня совершенно не касается.

Тут Глеб сказал парню:

— Кишки у тебя не из того материала, парень, чтобы в эту игру играть. Наверное, так оно и было: рука живчика заметно дрожала, и взгляд затравленно метался. — Убери пушку и катись.

Лежавшие до сих пор ребятки сноровисто поднялись и кинулись в машину. Тот, что с пистолетом, дождался, когда водитель мотор заведет, и присоединился к ним, причем весьма торопливо. Сдали назад, развернулись и исчезли. А мы остались. Глеб подошел ко мне, на ходу пряча оружие, подал руку и спросил:

— Здорово досталось?

— Обойдемся без травмпункта.

— Что за публика?

— Не представились.

— Думаю, надо заявить в милицию, — сказал он.

— Не надо. — И тут я о Соньке вспомнила, начала трястись и глазами искать телефон. К счастью, он был рядом, к нему я и кинулась. Сонька долго не снимала трубку, и я испугалась, что в обморок упаду. Трубку она все-таки взяла и спросила:

— Кому неймется?

— Ты где была? — рявкнула я.

— В ванной. А чего?

— Дверь никому не открывай и никуда не высовывайся.

— Ой, — проронила Сонька, потом еще раз:

— Ой. Началось, да?

— Да. Если что не так: в дверь настойчиво звонят, занавеска шелохнулась и так далее, — звони в милицию сразу и ори, словно тебя режут.

— Орать — это пожалуйста, это мы сколько угодно. А ты приедешь? Много ли я одна высижу?

— Еду. Откроешь, когда мой голос услышишь.

Я немного отдышалась и стала звонить Рахматулину, с трудом найдя его телефон в записной книжке. Как оказалось, он значился на первой странице. Видимо, Витька тоже был в ванной, я уже хотела бросить трубку, но не успела. Мой рассказ не произвел на него сильного впечатления, хотя я все очень красочно описала. На что он ответил:

— Не волнуйся.

— Что? — не поняла я.

— Поезжай к Соньке. Там встретимся.

— Ты уверен…

— Все под контролем, — бодро заверил он. А я вдруг подумала: может, в самом деле все под контролем, а Глеб, вмешавшись, людям игру испортил? Не мне, конечно, я-то его вмешательству как раз и рада, а вот рад ли Витька? Возможно, он на нечто подобное и рассчитывал? Надо бы над этим поразмышлять. Но не сейчас. Сейчас мне хотелось разобраться с Глебом. Я повесила трубку и повернулась к нему. Он выглядел хмурым, я тоже. Мы направились к машине.

— Ты, конечно, служил в Афганистане? — проявила я смышленость.

— Я был рядом, — сказал он.

— А пистолет — сувенир на память.

— На него разрешение имеется. Показать?

— Да я верю…

— В чем ты меня подозреваешь, Марго? — спросил он, садясь в машину.