Онлайн книга «Курица в полете»
|
— Витя, ты освободился? — Как видишь, красотуля! Ну ты и вымахала, выглядишь — зашибись! — Ты тоже… — Слушай, ты все с бабкой живешь? — Да. — Она тебя в ежовых держит, а? — Почему? Нет. — Может, сходим вечером в киношку, а? — Вечером не выйдет, — вздохнула Элла, — я должна бабушке помогать. — До ночи, что ли? — Ну я не знаю, как получится, — смущенно потупив глаза, пролепетала Элла. — А если я приду к твоей бабке и попрошу отпустить тебя со мной в кино? — Не знаю. — Элла задохнулась от безумного желания пойти с ним в кино. Но лучше бы тайком от бабушки — и вообще от всех. Все-таки Витька уголовник, что бы там ни говорила его мать. — Да не боись, не пойду я к бабке твоей — охота была нарываться! Но до завтра ждать тоже кисло. Давай ты что-нибудь наври бабке или помогай в диком темпе, а лучше и то и другое — полвосьмого встретимся за углом у булочной, зачем всему двору знать, правда же? — Ну да… А если я все же не смогу? — Не сможешь — значит не сможешь! Буду ждать полчаса — до восьми. — А потом что? — Да уж сумею время провести, — засмеялся он так, что Элла поняла: она не переживет, если он пойдет в кино с кем-то другим. — Ладно, я постараюсь. А какой фильм? — Не все ли равно? — Как? — поразилась она. А он засмеялся опять и обласкал Эллу таким взглядом, что у нее ослабли ноги и она ухватилась за него — невольно, не нарочно, но обоих тряхнуло током. — Ого! — вдруг охрип он. — Ладно, буду ждать до полдевятого. — Я приду.., обязательно, — шепотом пообещала Элла и робко подняла глаза. Он пристально смотрел на нее, не смеялся, даже не улыбался. — Ну иди… До полвосьмого! — Вить, а ты когда приехал? — Не было сил уйти, не видеть этих серьезных и слегка все-таки испуганных глаз. — Приехал? А вчера. И с ходу… — Что? — Втрескался! — В кого? — В тебя — в кого! Ну иди уже, иди, наври бабке… А то я за себя не ручаюсь. И Элла отчетливо поняла — второй раз не за горами. Когда она явилась домой, у бабушки уже дым стоял коромыслом — она пекла на заказ свои потрясающие кексы с цукатами. — Элка, где тебя носит? Обедать будешь? — Нет, не хочется! — Что значит — не хочется? — Я потом… Что нужно делать, ты скажи, а то мне надо сегодня… — Мне тоже надо пораньше освободиться. Люсик пригласил меня на концерт Пьехи. — Да? — возликовала Элла. — Да! В кои-то веки додумался! Не отказываться же, правда? — Конечно, что ты, ба! — А у тебя-то какие планы, а? — Да мы с Юлькой договорились в кино сходить. — А, дело хорошее. — Ба, а после концерта ты сразу домой или как? — Не знаю еще, а что? — Да нет, просто… Чтобы знать, ждать тебя или нет? — Ну и вопросы ты бабке задаешь, — тряхнула головой Евгения Вениаминовна, — ужас просто! — Но если у меня бабка такая, — счастливо засмеялась Элла. Бабушка ушла рано, чтобы доставить кексы заказчику на дом, хотя обычно этого не делала, но сегодня был особый случай — концерт Пьехи, и Люсик заехал за ней на своем «Москвиче». Элла бросилась в ванную, горячей воды, конечно, не было, да и холодная текла еле-еле, но она все-таки помылась, накрасила глаза и вытащила из дальнего ящика новый импортный лифчик с кружавчиками — у нее был уже четвертый номер! Она ни о чем не думала, действовала как автомат, а внутри все дрожало… Потом вдруг она замерла, закрыв глаза, вспомнила Витькин серьезно-испуганный взгляд и сама себе сказала, причем вслух: — Любовь с первого взгляда. Ровно в половине восьмого она подбежала к булочной. Витька курил, стоя у витрины, которую уже украшали к Первомаю. Красные драпированные тряпки и портрет генсека Андропова. — Привет! Витька резко обернулся. — Бля! — вырвалось у него. Элла застыла. Что он говорит? (Тогда еще не придумали спасительное словечко «блин».) — Ох, прости, Элюня, вырвалось! Ты так шикарно выглядишь, просто слов нет! — Он ласково погладил ее по руке повыше локтя. Она задрожала. — Ну чего? Пошли? Бабка тебя легко отпустила? — Она сама пошла на Пьеху. — Здорово! В кино показывали скучнейший фильм о конфликте хорошего парторга с не очень хорошим главным инженером металлургического комбината, но им не было до этого дела. Они целовались как безумные, сидя в последнем ряду. И Витька распускал руки. Но ничего слаще Элла еще не испытывала. К тому же он шептал ей в ухо ласковые слова, некоторые из них ее шокировали, пугали, но тем упоительнее было все остальное. — Элюня, ты цепочка? — вдруг прошептал он. — Нет, — сразу и гордо ответила Элла. — Не врешь? — Нет. — Что же ты молчала? Пошли отсюда скорее! — Куца? — Ко мне, у меня мать в ночную. Он схватил ее и поволок из зала. Они ни о чем не говорили, а, взявшись за руки, бежали бегом. Но на подходе к их двору Элла вдруг опомнилась: — Вить, подожди, нас увидят! — Факт. — И вообще, я не могу к вам идти… — Но что же делать? А давай на все плюнем! Какое их собачье дело? Ты хочешь пойти со мной? — Хочу! — Тогда пошли! — Нет, давай не так… — А как? — Ты иди в наш подъезд, как будто к Севке идешь, а я потом… — Годится! Он ждал ее у их двери, она никак не могла попасть ключом в замок, у него тоже тряслись руки, но наконец они вошли в квартиру, где вкусно пахло кексом. Бабушка всегда умудрялась испечь маленький кекс для внучки из материала заказчика. Но тут Витька обнял ее, прижал к стене и стал расстегивать «молнию» у нее на юбке. И Элла увидела золотых пчел, совсем таких, как на покрывале в воображаемой ленинградской спальне Ивана Аркадьевича. Это было так красиво! * * * |