Онлайн книга «Джузеппе Бальзамо. Том 2»
|
– Вы это серьезно, графиня? – спросил король. – Взгляните на меня, сир, и решите сами, серьезно я говорю или нет. – Неужели вы способны на такой мелкий поступок, Жанна? Сознаете ли вы, что тем самым вы ставите меня перед выбором? – Нет, сир. Если бы я ставила вас перед выбором, я сказала бы вам: «Выбирайте между тем-то и тем-то». – А вы? – А я вам говорю: «Прощайте, сир» – вот и все. На сей раз король побледнел от гнева. – Вы забываетесь, графиня! Берегитесь… – Чего, сир? – Я вас отправлю в Бастилию. – Меня? – Да, вас. А в Бастилии вы соскучитесь еще скорее, чем в монастыре. – Ах, сир, – умоляюще сложив руки, пропела графиня, – неужели вы мне доставите удовольствие… – Какое удовольствие? – Отправить меня в Бастилию. – Что вы сказали? – Это будет слишком большая честь для меня. – То есть как? – Ну да: я втайне честолюбива и мечтаю стать столь же известной, как господин де ла Шалоте или господин де Вольтер. Для этого мне как раз не хватает Бастилии. Немножко Бастилии – и я буду счастливейшей из женщин. Это будет для меня удобным случаем написать мемуары о себе, о ваших министрах, о ваших дочерях, о вас самом и рассказать грядущим поколениям о всех добродетелях Людовика Возлюбленного. Напишите указ о заточении без суда и следствия, сир. Вот вам перо и чернила. Она подвинула к королю письменный прибор, стоявший на круглом столике. Оскорбленный король на минуту задумался, потом поднялся. – Ну хорошо. Прощайте, графиня! – проговорил он. – Лошадей! – закричала графиня. – Прощайте, сир! Король шагнул к двери. – Шон! – позвала графиня. Явилась Шон. – Мои вещи, дорожных лакеев и почтовую карету, – приказала она. – Живей! Живей! – Почтовую карету? – переспросила потрясенная Шон. – Что случилось, Боже мой? – Случилось то, дорогая, что если мы немедленно не уедем, его величество отправит нас в Бастилию Мы не должны терять ни минуты. Поторапливайся, Шон, поторапливайся. Ее упрек поразил Людовика XV в самое сердце. Он вернулся к графине и взял ее за руку. – Простите мне, графиня, мою резкость, – проговорил он. – Откровенно говоря, сир, я удивляюсь, почему вы не пригрозили мне сразу виселицей. – Графиня!.. – Ну конечно! Ведь воров приговаривают к повешению. – И что же? – Разве я не краду место у госпожи де Граммон? – Графиня! – Ах, черт побери! Вот в чем мое преступление, сир! – Послушайте, графиня, будьте благоразумны: вы привели меня в отчаяние. – А теперь? Король протянул ей свои руки. – Мы оба были не правы. Давайте теперь простим Друг друга. – Вы в самом деле хотите помириться, сир? – Клянусь честью. – Ступай, Шон. – Будут ли какие-нибудь приказания? – спросила молодая женщина у сестры. – Почему же нет? Мои приказания остаются в силе. – Графиня… – Пусть ждут новых распоряжений. – Хорошо. Шон вышла. – Так вы меня еще любите? – обратилась графиня к королю. – Больше всего на свете. – Подумайте хорошенько о том, что вы говорите, сир. Король в самом деле задумался, но ему некуда было отступать. Кстати, ему было интересно посмотреть, как далеко могут зайти требования победителя. – Я вас слушаю, – сказал он. – Одну минуту. Обращаю ваше внимание на то, сир, что я готова была уехать и ни о чем не просила. – Я обратил на это внимание. – Но раз я остаюсь, я кое о чем попрошу. – О чем же? Остается только узнать. – Да вы и так отлично знаете! – Отставки господина де Шуазеля? – Совершенно верно. – Это невозможно, графиня. – Лошадей! – Вот упрямая! – Подпишите приказ о заточении меня в Бастилию или указ об отставке министра. – Может быть, стоит поискать золотую середину? – спросил король. – Спасибо за ваше великодушие, сир. Кажется, я все-таки уеду. – Графиня! Вы – настоящая женщина! – К счастью, да. – И вы говорите о политике, как женщина, строптивая и разгневанная. У меня нет оснований давать отставку де Шуазелю. – Я понимаю: он – кумир вашего Парламента, он же и поддерживает его членов, когда они восстают против вас. – Нужен же в конце концов повод! – Повод нужен слабому человеку. – Графиня! Де Шуазель – честный человек, а честные люди – редкость. – Этот честный человек продает вас англичанам, которые отнимают у вас последнее золото. – Вы преувеличиваете, графиня. – Совсем немного. – О Господи! – вскричал раздосадованный Людовик XV. – До чего же я глупа! – воскликнула графиня. – Какое мне дело до Парламента, до Шуазелей, до его кабинета министров! Какое мне дело до короля – ведь я его крайнее средство! – Опять вы за свое! – Как всегда, сир! – Графиня! Я прошу у вас два часа на размышление. – Десять минут, сир. Я ухожу в свою комнату, просуньте записку с ответом под дверь: вот бумага, вот чернила. Если через десять минут ответа не будет или если ответ меня не удовлетворит, – прощайте, сир! Забудьте обо мне. Я уеду. В противном случае… – В противном случае?.. – Поверните задвижку, и дверь откроется. Людовик XV из приличия поцеловал графине ручку. Уходя, она вызывающе улыбнулась королю. Король не противился ее уходу, и графиня заперлась в соседней комнате. Спустя пять минут аккуратно сложенный лист бумаги показался между шелковым шнуром, которым была обшита дверь, и шерстяным ковром. Графиня с жадностью прочла записку, торопливо написала несколько слов де Ришелье, ожидавшему во дворике под навесом и рисковавшему обратить на себя внимание, томясь столь долгим ожиданием. Маршал развернул бумагу, прочел и, несмотря на почтенный возраст, бегом бросился в большой двор к своей карете. – Кучер, в Версаль! – приказал он. – Гони во весь опор! |