Онлайн книга «Котов обижать не рекомендуется»
|
Когда они вернулись, Свете удалось, наконец, дозвониться до Константина Мстиславовича. Выслушав ее, тот почему-то не пришел в восторг. – Ну, самодеятельность! – грубовато сказал он. – Ладно, принял к сведению. И закончил разговор. – Принял он к сведению! – рассердилась Света. – Мы ему на блюдечке преподнесли преступника, а он! На что Дрозд справедливо заметил, что пока неизвестно, кто преступник. Они всего лишь узнали, что в день убийства Серафимович был неподалеку от места преступления. Но это не делает его автоматически убийцей. – Я тебя очень прошу, не вздумай завтра играть в самодеятельность, – попросил он. – Не пытайся ловить Серафимовича на слове. – Да вы сговорились! Самодеятельность, самодеятельность… Не буду я никого ловить. Отсниму материал – и немедленно уеду. Но вышло по-другому. Стрельников не стал возражать против присутствия постороннего человека на его репетиции. Не дослушав Свету, он оборвал взмахом руки ее объяснения и отрывисто сказал: – Пусть сидит! Но! Чтобы не было видно и слышно! У Светы имелись кое-какие сомнения по поводу выполнимости обоих пунктов. Но она благоразумно промолчала. Зал был практически не освещен. Дрозд ушел подальше от сцены и сел возле прохода. «Может быть, если он не начнет свистеть, его не будет слышно, – подумала Света. – Но вот насчет «видно»… Несмотря на полумрак, Дрозд торчал в пустом зрительном зале как незабитый гвоздь из доски. Незнакомая Свете актриса, стоявшая возле помощника режиссера, с интересом всматривалась в глубь зала. Когда Дрозд помахал подруге рукой, актриса без колебаний приняла этот знак внимания на свой счет и обворожительно улыбнулась. Заметив эту улыбку, Света посмотрела на актрису внимательнее. Вылитая Наденька из «Иронии судьбы», только брови не в ниточку, а пшеничными колосьями – широкие, густые. Взгляд нежный, плечи узкие, декольте глубокое. Не женщина, а мечта. Обсудив что-то с помощником Сашей, женщина-мечта уверенной походкой направилась в зал. Дошла до кресла, где сидел Дрозд, и остановилась. Издалека Свете не было слышно, о чем они беседуют. Но краем глаза она видела, что актриса, откинув голову назад, весело расхохоталась. Что ж, ничего удивительного. Дрозд всегда умел рассмешить кого угодно. – Майя! – окликнул помощник режиссера. Помедлив, актриса вернулась обратно. Она неторопливо шла по проходу, и Света машинально отметила, что у нее особая походка. Походка женщины, гуляющей по набережной в широкополой шляпе и с маленькой сумочкой в руке. Главное – не перепутать! Шляпа должна быть большая, а сумочка маленькая. Если наоборот, это уже совершенно не то. «А у меня походка женщины, которая идет и думает, как бы не наступить в лужу», – подумала Света. Красавица присела рядом с помрежем и углубилась в какие-то записи. В Свете неожиданно проснулся злобный фотограф. Она сняла кокетку с самого неудачного ракурса. Для этого не поленилась забраться на сцену и подойти к краю, почти нависнув над красавицей. Один кадр, второй, третий… Просто чудесно, что у нее сейчас стоит широкоугольный объектив! Света пока фотографировала общие планы, не собираясь снимать людей. Для актеров она использовала бы портретник, но для этой «Наденьки» широкоугольник окажется в самый раз. Отведя душу, Света села в пятый ряд, где оставила свою сумку и кофр от аппаратуры, и стала быстро просматривать снимки на маленьком экране камеры. Ракурс и объектив сделали свое грязное дело: на всех фотографиях «Наденька» получилась с гигантской головой, вырастающей непосредственно из бюста. Света усмехнулась про себя. «Гибрид головастика и тыквы». И со вздохом стерла снимки. Позлорадствовала и будет. Она сменила широкоугольный объектив на маленький, легкий «портретник» и приготовилась снимать людей. – Здравствуйте! Можно к вам? Возле нее, несмело улыбаясь, стояла Лера Белая. – Садитесь, конеч… И вздрогнула, не договорив. Потому что Дрозд вдруг вырос рядом с ней. Облокотился на спинку ее кресла и замер, как ни в чем не бывало. Явление Дрозда поразило не только Светлану. Лера Белая громко ойкнула и шарахнулась назад. Режиссер недовольно посмотрел в их сторону. – Лешка, ты чего?! – зашептала Света. А Стрельникову послала кривую ухмылку, которая должна была убедить Виктора, что у них все в порядке. Тот поднял брови. – Света! Светка, ну же! – Дрозд ослепительно улыбнулся. – Познакомь меня с красавицей! И слегка поклонился опешившей Лере. Все это было так непохоже на Дрозда, что Света от изумления начала быстро соображать. И сбивчиво представила: – Леша, это Лера Белая. Лера, это мой друг, Алексей. – Очень, очень приятно! – заверил Дрозд, пристально глядя на девушку. Бедная Лера даже смутилась от такого внимания. Режиссер еще раз отчетливо покосился на них, и Света с ненатуральной улыбкой проговорила: – Кажется, мы нарушаем порядок. Предлагаю все знакомства отложить на потом. – Все-все, уже исчез! Дрозд на прощанье бросил еще один взгляд на Леру. И не просто бросил, а осмотрел ее с головы до ног, словно обшарил. Это был неприличный, вызывающий взгляд. Такого Света от Дрозда никак не ожидала. – Исчезаю… – он отступил на шаг и вернулся на прежнее место. – Какой… милый, – неуверенно сказала Лера. Давешняя актриса вновь продефилировала по залу и непринужденно уселась возле Дрозда. Заметив Светин взгляд, Лера сказала: – Я как раз из-за этого к вам подошла. Видела, что вы фотографируете Лаврентьеву, и хотела предупредить: она не участвует в этом спектакле. Так что не тратьте на нее пленку. – У меня «цифра». – Я просто так выразилась, – рассмеялась Лера. – Сейчас все снимают на цифру, это удобнее. Пленка – для узкого круга приверженцев. Актриса с красивой фамилией Лаврентьева элегантно закинула ногу на ногу. И наклонилась вперед, обхватив узкую коленку. Света вспомнила, как обычно завязывает ноги узлом, и решила вообще больше не обращать внимания на красавицу. А то и не заметишь, как вся с ног до головы порастешь комплексами неполноценности. – Что за Лаврентьева? – равнодушно осведомилась она. – Еще одна наша звезда, рангом пониже Стрельниковой. Акула – ух какая! – Лера восхищенно стукнула себя по ноге кулаком. – Берет все, что захочет, не дожидаясь, пока само упадет в руки. Говорит, жизнь слишком коротка, чтобы чего-то ждать. – А сколько ей лет? – Тридцать пять, что ли. Но, помните, как сказала одна известная актриса: «Лучшие десять лет своей жизни я провела между тридцатью и тридцатью одним годом»? У Лаврентьевой так же. |