Онлайн книга «Котов обижать не рекомендуется»
|
Света рассмеялась. Лера действовала на нее успокаивающе. Ее грубоватость и простота не раздражали, потому что за ними не стояла глупость. Наоборот, она показалась Свете весьма умной девушкой. Обрадованная ее реакцией, Лера наклонилась ближе: – Если она сейчас не уйдет, то вы сможете наблюдать танец двух змей. Они со Стрельниковой не выносят друг друга. – Ругаются? – Да никогда! Улыбаются друг другу так, что зубы мудрости видны. Отсыпают комплименты! Лера собрала губки бантиком и протянула, явно подражая Лаврентьевой: – Анечка, ты чудно выглядишь сегодня! Какая-то новая процедура для лица? Затем слегка выпятила вперед челюсть, придала лицу надменное выражение и ответила холодно, но любезно: – Спасибо, дорогая. Нет, просто хорошо отдохнула. Ты же понимаешь, в нашем с тобой возрасте… Лера сделала паузу и вставила обычным голосом: – И тут Лаврентьева меняется в лице, потому что она изрядно младше Стрельниковой. Ну, вы понимаете, что такое спустить с рук нельзя, поэтому при следующей встрече она замечает… Лера снова сделала губки, как у рыбки, и просюсюкала: – «Какое чудное платье, Аня! Видела точно такое же недавно своими глазами на Окуневой!» А Окунева, Света, это такое пугало лет шестидесяти: толстая, старая, и вызывающе одевается. Давно вышла в тираж, но ведет себя как прима. Что, вы думаете, в ответ говорит Стрельникова? Она эдак мимоходом замечает: «Я даже знаю, где ты его видела. На Шестом канале, в передаче «Забытые лица». Тебя ведь тоже приглашали, да?» – Ужас! – расхохоталась Света. – Ужас в том, что такая передача и в самом деле есть! А Лаврентьева когда-то очень хотела пролезть в кино, но что-то у нее не сложилось. Может быть, возраст, а, может, камера ее не любит. В ранней юности она снялась в «Зайке». Вы видели, наверное. Но с тех пор – как отрезало. Не берут. – То есть Стрельникова со своим замечанием попадает в точку. – Не просто в точку, а в незаживающую рану! Света с удовольствием бы еще послушала Лерину болтовню, но на сцене начали происходить изменения. Двое рабочих опрокинули и потащили за кулисы декорацию, изображавшую шкаф. Обрадовавшись хоть какому-то действию, Света рысью помчалась за ними с камерой, ловя снизу ракурс. Шкаф производил впечатление ужасно тяжелого, а лица у рабочих были веселыми, словно они несли пустую корзинку. Этот контраст она и попыталась запечатлеть. – Белый давайте, – крикнул им вслед Стрельников. И брюзгливо добавил: – Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Прикатили белый шкаф, который на самом деле оказался светло-желтым. Больше он ничем не отличался от унесенного коричневого. Света не смогла удержать любопытства. – Зачем вы их поменяли, Виктор Васильевич? – Цвет! – коротко отрубил Стрельников. – Глаза есть? Смотрите внимательно! Света посмотрела внимательно. Шкаф как шкаф, довольно широкий. Декорация выполнена реалистично – пока не подойдешь, и не догадаешься, что он плоский. – Все равно не понимаю… – грустно призналась она. На помощь Виктора Света не рассчитывала. После их первой встречи вряд ли он будет с ней любезен. Режиссер и в самом деле покосился на нее с таким видом, как будто перед ним был крайне редкий вид таракана, занесенный в Красную Книгу: и хотелось бы немедленно прихлопнуть эту пакость, но приходится сдерживаться. – А если вспомнить, что вы в театре? – сардонически осведомился он. – Зачем люди приходят в театр? Кроме того, чтобы съесть в буфете бутерброд с красной рыбой и выпить кофе? Ну, напрягитесь же, представьте! Тон Стрельникова был издевательским. Но Света не обиделась, поскольку ничего другого от него и не ожидала. Она послушно представила на сцене актеров, и тут ее осенило: – Контраст! На светлом фоне костюмы смотрятся выигрышнее, чем на темном. Стрельников удовлетворенно кивнул и несколько раз хлопнул в ладоши – зааплодировал. Света даже приободрилась: сейчас ее будут хвалить! Что скрывать, похвала от умного и талантливого, пусть и несимпатичного, человека была приятна. – Люблю извлекать мысль оттуда, где мало ожидаешь ее найти, – тонко улыбнувшись, сказал Виктор. – Это что-то сродни работе золотоискателя. Нужно чутье! Особенно когда имеешь дело с практически пустой породой. Свете почти никогда не удавалось парировать издевки. В лучшем случае она находила ответ неделю спустя. С Виктором не стоило даже пытаться. На его аристократичном лице отражалось довольство собой. Он наклонил голову, словно подбадривая ее: ну же, давай, возрази мне! В этот момент он был чрезвычайно похож на сытого, но игривого кота, поймавшего мышь и предвкушающего ее побег. Поймать мышонка – жалкое развлечение, но как приятно он трепыхается в когтях! Не говоря ни слова, Света вскинула камеру и нажала на спуск. – Фотограф может изуродовать человека одним нажатием пальца, – сообщил Виктор. – А человек может довести фотографа до этого, если будет повторять бородатую хохму, – сообщила Света, продолжая снимать его с разных ракурсов. Кадр! Еще один! И еще! И еще! – Стоп! Снято, – улыбнулась Света. Она чувствовала, что получилось отлично. Стрельников не успел закрыться. Такие люди, как он, всегда имеют специальное лицо для фотографа и особенную улыбку, которую зрители потом видят на страницах журналов. Но, кажется, у нее получилось добраться до его настоящего лица. Хотя бы одного из настоящих. Это одна из самых сложных вещей в работе хорошего фотографа: перебраться через нагромождение придуманных обликов. Почти каждый человек при виде фотокамеры меняет выражение. Заставляет себя улыбнуться, или наоборот – поспешно стирает улыбку с губ. Как можно, что вы! Он же серьезный человек! Однажды Свете довелось снимать известную актрису, навсегда застрявшую в амплуа инженю. Актрисе было сорок лет, она перенесла три замужества и четыре пластических операции. (Операции, конечно, оказали значительно большее влияние на ее жизнь). Но перед Светой она улыбалась, как девочка, строила глазки и порхала по студии в солнечных лучах. Серебристое платье, розовые туфельки – воздушная, беззаботная стрекоза, не забивающая свою прелестную головку лишними мыслями. Света попыталась спросить стрекозу о чем-то серьезном. Та жеманничала, хихикала, пожимала плечиками – и снова срывалась и порхала. Ей нужно было движение, воздух, полет! Что ж, Света снимала ее в движении: вечную девочку, юное создание с кукольным личиком. В перерыве стрекоза вышла на лестничную площадку. Ее долго не было, и Света забеспокоилась. Выглянула за дверь, и там увидела актрису. |