Онлайн книга «Последняя битва»
Князь руссов принял дары от чудинов. Ему преподнесли полные сани пушнины. Но и Вадим не остался в долгу и одарил послов серебряными кубками. И, чтобы окончательно помутился разум диких соседей, вручил им две золотые византийские монеты. Чудины, как и ожидалось, пришли в полный восторг от богатства и щедрости княжеской, и едва не стали молиться на блестящие кругляшки солидов. Но это был «пряник». На следующий день жарко натопленная баня гостеприимно распахнула свои объятия, и послов повели париться. Как стало известно князю, данный чудинский род был на диво диковат и банями не злоупотреблял. Вернее, не знал оных напрочь. То ли они брезговали чистотой, то или им что нашептал Юмал, но факт оставался фактом. Хоть дорога от терема до бани и была коротка, но поразила чудинов до крайности. Во внутреннем дворе детинца Вадим неожиданно устроил экзекуцию. К столбам и дыбам были привязаны обнаженные люди с чудинской наружностью, а каты [94] вовсю обхаживали их. Кого хлестали розгами, кому выкручивали руки, кому приятно щекотал пятки огонь, а кого и вовсе с нежностью окунали в студеную воду. Визги, писки и крики стояли такие, что закладывало уши, а все собаки града так жалобно подвывали, что послы аж прослезились. – За что же их так? – спросил дородный чудин, главный в посольстве. – А-а-а, – протянул воевода, безразлично махнув рукой, – это охальники [95] и тати… – Из какого рода? – уточнил посол, безошибочно признав в испытуемых своих одноплеменников. – Из рода озерной чайки, – не меняя равнодушного тона, отвечал Бряг, – они князю нашему поперек слово молвили… – О! – ужаснулся посол, а вместе с ним и все остальные чудины. – Да. Пустое… всего и делов-то. Сотню князь приказал изрубить, весь (Весь – небольшое поселение) сжечь, а этих, – воевода кивнул на двор, – князь спытать решил… да медленно, чтоб другим перечить слову княжескому неповадно было. – Крут князь-то… – Да нет. Что ты, Окута?! Князь у нас – о-го-го! Щедр! Сам же видел. А эти враги несмышленые перечить вздумали… – У-у-у-у, – чуть не в один голос выдохнули послы. Их похмельные мозги здорово напряглись. А истошные крики не умолкали, и даже более того, усиливались. В воздухе повис противный запах горелого человеческого мяса. Двоих послов тут же стошнило. – О, да я вижу, вы совсем умаялись, – улыбнулся Бряг. – Ну, пойдемте-ка попаримся. Душу отведем! И воевода чуть не силой утащил послов париться. Чудинов подразвезло так, что раздевать их пришлось слугам. Их затолкали в парилку, поддали пару и с огромными вениками в руках к ним ввалились трое здоровенных детин. – А ну, послы, лягай на полки! – приказным тоном изрек самый рослый банщик. Чудины было принялись протестовать, но парни, не слушая писков протеста, силой уложили послов. И тут началось… Банщики работали, как мельница в бурю. Их руки, вооруженные вениками, летали, будто молнии. И уследить было не возможно. Сначала прошлись березовыми, затем еловыми и под гонец дубовыми. Чудины лежали красные, как вареные раки. А руссы продолжали усердствовать. – А ну лягай на спину! Да руки убери! Не боись – не отобью! А ну… Веники звонко работали по пузам, выбивая остатки хмеля. Один молодой и шустрый посол норовил сбежать. Он юркнул между ног банщиков, но его поймали цепкие руки и водрузили на место. – Не балуй! Вся листва облетела с веников, и все пятеро послов, кажись, не дышали. – Ушат! Ледяная вода вмиг вернула сознание. – Все! – лаконично подвел итог старший банщик, и послы, почуяв слабину, стрелой вылетели в предбанник. А там уже стоял накрытый стол, за которым чинно восседал воевода. Запотевшие крынки с квасом так и манили к себе. Послы суетливо расселись и жадно накинулись на холодный квас. – Уф… – Ой. – Ух, хорошо… – Юмал… Бряг выждал момент, сдвинул брови и серьезно спросил. – Ну что, Окута, как мыслишь, будет твой род руку нашего князя держать? Главный посол икнул, нервно сглотнул и ответил. – Будет. * * * Послы чудинского волчьего рода уехали ободренные подарками. Вадим искренне надеялся, что этот род теперь будет держать свое слово, и оттого ходил в приподнятом настроении. Вскорости его настроение и уверенность многократно усилились – пришел санный обоз от волчьего рода. – Это чего? – вначале не поверил своим глазам князь, увидев, как в ворота детинца вползают десять… одиннадцать… тринадцать саней. – Выход, княже, – вскинув голову, гордо изрек воевода. – Пойдем глянем! Тут же появился Удал. Вадим махнул рукой тиуну. – Пошли! Князь сдержал расползающуюся улыбку, принял серьезный вид и обошел сани. Чудины расстарались и привезли несколько десятков мешков очищенного зерна, десять мешков вяленной рыбы, пять бочек меду, бочонок коровьего масла, три больших круга воска, по штуке [96] льняной и шерстяной некрашеной ткани, ну и, конечно, пушнина. Глаза разбегались от великолепных хвостов и головок. Вадим оглядел все. Потрогал-пощупал-попробовал. – Хорош выход, княже, – заметил тиун Удал. – Да-а-а, – протянул Бряг. – Добро, – князь довольно качнул головой. – Разгружайте, и спроси, Удал, у них, может, им чего надо. Топоры, железо или чего там… Тиун Удал кивнул и живо принялся за дело. Вскоре сани опустели. * * * А на следующий день Вадим стал участником праздника. Время летело в суете, и он как-то уже позабыл, что наступил немаловажный славянский праздник день Велеса. Град огласили шумные хороводы. Народ кропил водой скотину, прогоняя коровью смерть, кропил да приговаривал: – Велес, скотий бог! Дай счастья на гладких телушек, На толстых бычков, Чтоб со двора шли – играли, А с поля шли – скакали. Затем по избам бегала повещалка [97] с криками: «Пора унять лихость коровью». Забегала она и в детинец, после чего все бабы-челядницы принялись омывать руки. Утирались бабы рушником, который носила при себе повещалка. Потом она громко проорала, чтобы, значит, мужики сидели по домам. |