Онлайн книга «Здравствуй, груздь!»
|
– Мака! Ее зовут Мака! – Маку в сраку! – вдруг пробасила Шура. Все оторопели. – Ты что сказала? – первым опомнился отец. – А ну вон из-за стола! Так я и знал, что детский сад до добра не доведет! Зачем, спрашивается, ты сидишь дома? Чтобы твоя дочь так выражалась? – Она никогда раньше… Ах боже мой, она ж еще не понимает. Федя, но что это за имя такое? – Тамара! – Да, – задумчиво глядя на фотографию, проговорила Дуся. – Имя Тамара ей совсем не идет. Но это ужасно! – Что? – не понял Федор Васильевич. – Я теперь обязательно буду все время рифмовать ее имя как Шурка. У него хватило чувства юмора, чтобы расхохотаться. Когда Шурку наконец уложили спать, Иваныч занялся подарками, Иван отправился смотреть футбол, деликатно оставив Федора наедине с сестрой. – Федечка, ну расскажи, какая она? – Да что рассказывать, завтра она вернется, так что послезавтра я вас познакомлю. И только тут он вспомнил про найденную сережку. Отдав ее Маке, он напрочь забыл о находке. Интересно, она показала ее Ангелине? Надо не забыть завтра поинтересоваться. Прямо в аэропорту. Он обещал встретить дам. – Федечка, но она же такая молоденькая, о чем ты с ней говорить-то будешь, когда первый угар пройдет, а? И вообще, она ж небось общительная, с кучей друзей, что ты с ними-то делать будешь, а? Или ей придется с ними расстаться? А это тяжело, она может не простить тебе этого… – Ах боже мой, велика важность! Она меня любит! – Так уж и любит! Влюблена просто, какая там любовь… Что она еще понимает… А дети? Ты детей-то хочешь? – Да как тебе сказать… – Понятно! Бедная девочка! – Да почему бедная? Если она захочет ребенка, я возражать не буду. Вон твоя Шурка какая прелесть! И у нас такая же будет. – Господи, какой ты еще легкомысленный, а тебе уж пятый десяток и седых волос сколько! Точно говорят – седина в бороду… Только ты ее с работы не срывай. – А я и не собираюсь. Ты же знаешь, я люблю работать, когда никого нет. А если она станет петь на кухне… – Петь? Она еще и поет? – Нет, я просто помню, что Леля все время пела на кухне и в ванной. Я тогда еще ничего не писал, но меня это ужасно раздражало. – Федечка, а ты с ней уже спал? – Нет. – Слава богу! Но что это с тобой? – Да там условий не было. – Стареешь, братишка. Раньше тебе никакие условия не были нужны, насколько я знаю. Ты, по-моему, только на водосточной трубе не трахался. – Дуська, не хулигань! – Нет, правда… Или у тебя с ней такая чистая, непорочная любовь? – Не сказал бы. – Слушай, Федька, а ты что, и свадьбу устраивать собираешься? – Да нет, к чему? – А девочка, наверное, захочет… Белое платье, фата, куча гостей, надо же предъявить всем родным и знакомым, а главное – подружкам, знаменитого писателя. – Я не знаменитый! – Знаменитый не знаменитый, а известный и популярный – это точно! У Ивана на работе все тобой зачитываются. Ему всегда было приятно слышать, что кто-то им зачитывается. – Федь, а ты говорил, у нее квартира своя… – Да, и что? – Может, вам пожить пока врозь? Узнать друг дружку получше… – Тогда на кой черт вообще жениться? – рассердился он. – Вот и я думаю, на кой черт? – Как интересно! Раньше ты все норовила меня женить. – Так не на девочке же… – Дуська, что ты заладила – девочка, девочка! Она прелестная взрослая женщина, красивая, желанная, веселая! Она тебе понравится, я уверен, вы еще будете дружить против меня! – Дай-то Бог! Бедная Мака, думала Ангелина Викторовна, ничего хорошего из этого романа не выйдет. Она вспомнила взгляд Головина, который он вдруг на нее кинул – пораженный, восхищенный и откровенный до ужаса. Это был только один миг, и, наверное, никто ничего не заметил, но ее бросило в дрожь. И какое счастье, что в аэропорт примчалась Натка и ей не пришлось ехать с Головиным и Макой. – Слушай, Гелька, а что это за мужик был? Она вздрогнула: – Какой мужик? – Ну тот, что встречал твою Маку? – Писатель. Федор Головин. А что? – Интересный… И ты его сразила наповал. – Не выдумывай! – поморщилась Ангелина, но сердце почему-то нехорошо екнуло. – Он Макин жених, у них любовь с первого взгляда, и это было у меня на глазах. Сегодня двенадцатое, а они познакомились восьмого и уже собрались жениться, так что тебе померещилось. – Тогда мне жаль эту Маку. Он, видно, тот еще кобель! Писатель-то хоть хороший? – Вполне приличный, не более того. – Ну по нашим временам это уже кое-что. Ладно, фиг с ним, расскажи лучше, как там во Франкфурте? – Да все как всегда, только наших в этот раз было поболее… Мне это уже не слишком интересно. Было бы кого послать, я бы и не ездила сама. – Ну а коммерческий успех есть? – Вроде наметились кое-какие сделки… – А Головина печатать не собираешься? – Нет, – рассмеялась Ангелина, – он еще рылом не вышел! – Ну рылом-то он, положим, вышел! – Да ну тебя, Натка, что пристала? Он тебе глянулся? – Мне глянулось то, что ему глянулась ты! – Не выдавай желаемое за действительное, это твоя вечная болезнь. И вообще, меня что-то укачало. Отвяжись. Она закрыла глаза и тут же увидела перед собой ошеломленные глаза Головина. И опять вздрогнула. Что это со мной творится? Только этого не хватало. Да ну, ерунда, ну посмотрел он на меня, мало ли кто на кого и как смотрит, ничего это не значит, ровным счетом ничего. Но как странно, что именно он нашел мою сережку… Да ладно, какая разница, кто ее нашел, главное – она нашлась! – Натка, а что у тебя? Ты здорово похудела! Выглядишь потрясающе! – Второй месяц ксеникал пью. – Это еще что? – Новейшее средство для похудания! Швейцарское. Чудо просто, во все старые шмотки влезла и буквально летаю! – Опять самолечением занимаешься? – Не-ет, мне ксеникал врач посоветовал. А фокус в том, что примешь его – и все жирное и сладкое, что слопала, просто исчезает из организма, улетучивается, понимаешь? Но это ладно… Я подыскала новое помещение для офиса. В Банном переулке. Уже ремонт идет. |