Книга Библия улиток, страница 13 – Евгения Мелемина

– Добрый вечер, – сказал Лейтенант. – Ключ номер семнадцать, на всю ночь.

Выбор наобум, вслепую, но администратор даже глазом не моргнула и выложила на столик тяжелый металлический ключ.

– Что-то хотите добавить?

– А что у вас в стандартном наборе?

– Стандартный набор на двоих – «соколки», «сестра Мэри», «ледяной дух». Дополнительно могу порекомендовать «вулкан» – за отдельную плату.

– Давайте все.

– Документы, пожалуйста.

Лейтенант заставил себя не выказать никакого волнения. Документы синдромера, засвеченные при покупке наркотиков в Фаресте, – это клеймо, от которого не отмыться. И еще, скорее всего, смена работы – вылетит с базы как миленький, улицы подметать… Командору тоже придется несладко – он отвечает за поступки своих людей. Все это мгновенно пронеслось в голове Лейтенанта, а руки уже выкладывали на стол регистрационную карту. Карта скользнула в гнездо картридера, зажгла короткий зеленый огонек и выпрыгнула обратно чуть теплая.

Пакетик с таблетками администратор выдала незамедлительно и к ней присовокупила крошечную белую ампулу – мгновенный антидот, спасение в случае неадекватной реакции организма и первых признаках передозировки.

– Наши медики появятся при первом вашем звонке.

Медики сидели на алом диванчике позади стойки – строгие барышни с подведенными глазами и в белейших сетчатых чулках. Соски обнаженных грудей закрыты латексными красными наклейками в форме сердец – международного символа медицины. Лейтенант кивнул, взял пакетик с таблетками в одну руку, ключ в другую, отступил на шаг, но снова вернулся к стойке.

Молча, но пристально глядя девушке в глаза, он поднял руку и показал ей два пальца.

– Нет, – тихо сказала она. – Трупы наше заведение не украсят.

Поднимаясь на лифте на второй этаж, Лейтенант разглядывал пакетик с разноцветными таблетками. Этого не хватит, чтобы отключилась даже самая хрупкая девушка, но добавки нигде не достать – ни один человек не продаст ему больше, чем положено на суточную дозу, а покупка уже зафиксирована картридером.

Подкупать проститутку – гиблое дело, подумал он в отчаянии. Алиби – волшебное слово, надежный щит от дальнейших проблем. Одно дело – вылететь с работы за потребление благ Фареста, а другое – получить обвинение в разглашении секретной информации. Это расстрел, дырка в беззащитном затылке…

Алиби. Алиби…

За дверью каюты номер семнадцать его встретила гибкая русалка в венке из тяжелых искусственных лилий. Неделя Чудовищ: кругом оживают и поднимаются из глубин человеческой памяти самые фантастические и полузабытые образы, вышедшие из сумрака, в котором плутал древний испуганный разум.

Словно за одну ночь снова появились на планете густые леса, глубокие озера и чудеса непокорных гор, и будто снова населили их дриады, эльфы и лешие, гномы и вампиры.

Древняя планета, населенная страхами и выдумками, на секунду ожила, Лейтенанту показалось, что в каютку борделя ворвался запах туманной реки и водорослей.

Русалка улыбнулась, закинула ногу на ногу и повела полуобнаженными грудями в легкой ленте сияющей мягкой чешуи.

На плечи ей были наброшены рыбацкие сети.

– Пощади меня, – прошептала она, – выпусти меня обратно в море… я сделаю все, что ты захочешь.

Лейтенант автоматически проглотил таблетку, наугад выбранную из пакетика.

Живая рыбка. Рыбка на крючке – вот кто он, и все это – ради Сэтто Тайгера.

Сэтто Тайгер. Такие люди приносят неприятности всем, кто попадается им на пути, так сильна влекущая сила их безумных идей и так опасны все их начинания. Они живут сразу против всех, но обрастают множеством сторонников, потому что умеют дать такое яркое ощущение свободы, перед которым удовольствие от любого вида наркотиков – чепуха.

Заставить верить в то, что свобода эта не мимолетна, а лишь упорно ускользает и нужно только покрепче ухватить ее за хвост, – это и есть сила Тайгера, и с ее помощью он пробирался на любую высоту и закреплялся там навсегда.

Живучесть его была феноменальна – подростком он мотался по городам, а война бежала следом и каждый раз настигала его, но не смогла перемолоть. Оставались только шрамы, и с каждым новым шрамом Тайгер становился все веселее и безрассуднее.

Ему потакала сама жизнь: пулей выбивала из руки банку тушенки, зараженную смертельно опасной болезнью, гнала за хорошенькой девчонкой из деревеньки, которую ночью накрывало шквалом огня, бросала в руки сумасшедших медиков, умеющих собрать тело по кускам, и берегла так упорно, что Сэтто в конце концов возвел ее в ранг божества.

Это божество он и защищал, сумев когда-то урвать должность хранителя Края, раз и навсегда заперев Край на замок от любых на него посягательств.

Шел он к этому долго и по пути сыграл множество ролей: покаянного беженца, фанатичного полицейского, рьяного пособника Синдрома и сначала – синдромера, а после ряда выдвинутых инициатив и полного согласия с линией правящей верхушки – мэра Фареста.

Эти пять лет он тщательно хранил свою репутацию и заслужил град проклятий от бывших друзей, а потом в разгар кризиса вдруг показал Синдрому истинное лицо – прежнее веселое лицо трикстера и бунтаря.

Жизнь счастливо отвела от него два покушения, и в ответ он позволил ей бить ключом: Фарест не искал путей выжить, он просто жил каждым днем и легко надевал карнавальные маски, закрываясь ими от проблем, пригибающих Свободу к земле.

Свобода вымирала от кустарной грязной химии, которую продавали почти на каждом углу – и каждый угол мирно существовал под патронатом полицейских.

Свобода боролась – полицейские исправно писали отчеты и предоставляли комиссиям килограммы дурно пахнущего порошка, изъятого у бродяг с переломанными руками.

Статистика показывала, что их рвение освободило страну от наркотиков еще пять лет назад.

Трупы с изъязвленными венами, всплывающие то тут, то там, доказывали обратное.

Быстро нашлось и объяснение – совсем рядом, в Фаресте, дурманом торговали в открытую, под контролем врачей и системы проверки качества.

Синдром нашел виновника и так яростно обличал Фарест, что население потребовало ужесточения работы пропускных пунктов.

Очереди у пунктов встали почти неподвижно, но то и дело торжествующе, с бликами фотовспышек, находили под сиденьями прибывших из Фареста машин пакетики с разноцветными таблетками, и недовольство на время утихало.

Скудная послевоенная экономика Свободы не могла обеспечить стабильность бюджета, и выросли на этом фоне чудовищные налогообложения, а вместе с ними – и аппарат по их сбору.

Тайгер позволил частным предпринимателям не платить налоги первые пять лет от начала основания предприятия.

Убыль населения заставила Свободу принять ряд законов по сохранению семьи: запретить аборты, создать полицию нравов.