Онлайн книга «Библия улиток»
|
– Да, – сказал я, хотя знал, что он издевается и призывает других тоже потешиться надо мной. Был он маленьким и тощим и хихикал мерзко, а еще голова у него действительно была как огурец, тени не шутили. – Что вы думаете о причинах гибели планеты, молодой человек? Нам крайне интересно. В первом ряду сидел толстый мужик и курил, пуская дым между колен. Ему было стыдно – я по лицу видел. Остальные смотрели жадно, рассчитывая посмеяться всласть. – Меня там не было, – честно сказал я, и все они с облегчением рассмеялись. Огурец тоже долго и с наслаждением смеялся, а потом отпустил меня на место и принялся показывать слайды. Я его не слушал и только смотрел: вот планета, рыжеватая и лысая, с сине-зеленым синяком на боку. Вот снимки с орбиты, говорят, слитые с базы самого Командора. На снимках Небо-1 с разных мутных ракурсов. Огурец назвал Небо «неопознанным летающим наблюдателем» и уверял, что точно такие же присутствуют каждый раз, когда гибнет какая-нибудь планета. Так или иначе. Вот голубая морда поезда, вот разорванный посередине скафандр, и вдруг, среди привычных и понятных мне вещей – «сайлент», – не просто понятная мне машина, а половина меня, моя часть, замечательная, умная техника… Чтобы сажать растения, нужно иметь пальцы. У «сайлента» были пальцы – длинные и гибкие. – Это, – постукивая указкой по экрану, сказал Огурец, – «сайлент». Утерянная технология. Предположительно, боевая машина, с помощью которой был разрушен мир. Этот чертов овощ был готов свалить вину за гибель мира на кого угодно. – Давайте же, смело посмотрев в лицо разрушительному прошлому, восстановим наше будущее. Все средства, собранные сейчас, пойдут на озеленение и охрану девственно чистых уголков природы, где сохранились белки, зайчики и ежики. Вместо денег я попробовал всучить ему банку с рыбкой, но он не взял и явно остался обо мне очень плохого мнения. Возле рухнувшего здания на улице Свободы меня догнал толстый мужик с сигарой в зубах. Он пыхтел и почти стонал. – Парень, – выдохнул он. – За углом есть приличная нора. Ты пьешь? Я угощаю. – Можно, – ответил я. – Но я не ночую у незнакомых людей за десять долларов. Он даже не моргнул. – Чушь. – Отлично. Я не просто так завел об этом речь. Я насмотрелся. Мы почему-то являемся объектами повышенного интереса разных пропойц, старикашек и прочих уродов. – Значит, нора за углом? Это была действительно уютная нора: глубокая, с милым интерьером в виде восточной сказки – на стенах Уолли развесил разноцветные тряпки и украсил их коллекцией пластмассовых бус. Фонарики под этими тряпками светили одинаковым желтым, но на выходе свет окрашивался в разные цвета, и вся нора выглядела как радужный лишайник. Уолли подавал отличный черный ром и сам нарезал лимоны тонкими кружочками. Очень мило. Мне не стыдно таскаться по норам и пить за чужой счет, отрабатывая роль аттракциона. Правда не стыдно. Ром стоит семь долларов за литр, и этот литр еще нужно суметь достать. Весь мой доход – два с половиной доллара в неделю от Лиги Прав и Законностей, которой просто нечем больше заниматься, кроме как учреждать различные пенсии. Я совершенно не приспособлен ни к какого рода работе. По двум причинам: во-первых, работы толком нет, во-вторых, я почти ничего не умею. Работа – значит шляться по развалинам в поисках того, что можно продать, и этим я заниматься не люблю, я уж лучше честно куплю это на деньги Лиги, тем самым избавившись от клейма мародера. Я умею чинить разную технику, но почти никто не умеет ей пользоваться, поэтому смысла навязываться в качестве ремонтника не вижу. Говорят, сейчас прибыльно запаивать тазики. Мастеров по запаиванию тазиков очень уважают. Теперь ясно, почему я согласен быть аттракционом за определенную плату? Во мне нет никакой гордости. Я мог бы ходить, задрав нос, и размахивать плакатом: «Последнее дитя. Горд. Не бухаю за чужой счет», но чем мне это поможет? Уолли указал нам на дальний столик, делая вид, что заведение его забито битком и приходится сажать гостей на галерку, хотя в норе торчали всего два тощих доходяги и какой-то небритый тип со стаканом мутного пива. – Ром. Два. Три, – сказал я и протиснулся в щель между стеной и столиком. Надо мной громыхали желтые и белые бусины. Толстяк сел напротив, выдвинув стул так далеко, чтобы вместился пропотевший на лекции о спасении мира живот, и с облегчением снова закурил. – Злодейские сборища, – проворчал он. – Ну что вы, – ответил я, – парниковый эффект «сайлентов»… – Вот я о нем! – обрадовался он. – Именно! Уолли принес ром и лимончик. Лед он забыл, и я не стал спрашивать. – Парень, что ты скажешь, если мы попросим тебя продать нам «сайлента»? Пришлось покатать во рту глоток рома, чтобы осознать смысл его вопроса. Кто – «мы»? Толстый и его сигара? Что значит – продать «сайлента»? У меня где-то есть гараж с ними? Наверное, у меня все на лице было написано, потому что толстый выплюнул сигару. – Мы обещаем полное финансирование. Ты находишь «сайлента» и приводишь его нам. И он сделал такой жест фокусника. Вуаля! Можно было послать его сразу, но мне еще не принесли третий стакан. – Уолли, где ты берешь лимоны? – спросил я, когда третий стакан появился. – Ращу их дома, – с достоинством ответил Уолли. – Вырастил деревце. Они мне как дети. Один лимон – один доллар. – Зачем вам «сайлент»? – поинтересовался я, когда Уолли ушел. – Это неважно, – ответил толстый. – Твое дело – найти и привести. – Вы знаете, что они… (пастыри новой жизни. Не покидайте рая) не боевые машины? – Но они могут все? – Но они не боевые машины. – Но они… – Ладно. И кого прочите в пилоты? Я откажусь. Точно откажусь. Это против правил. – У нас есть пилот. – Чего-о? – Один из вас согласен пилотировать «сайлента». – Так пусть сам и ищет, – огрызнулся я, отодвинул недопитый стакан и вышел, с грохотом опрокинув стул. Случайность – я не собирался создавать шумовых эффектов, просто там очень узкая щель между стеной и столиком. На улицах уже стемнело. Павшее на колени здание я обошел по периметру и нашел засыпанную хламом вывеску: «ГОРОДСКОЙ СУ…» Городской суп? Ну да, так оно и было, пожалуй. Раньше в мраморных залах варилась ежедневно сотня-другая людей в костюмах и при галстуках, настоящий суп, как те рыбки в баночке. |