Онлайн книга «Внук сотника»
|
– Никифор, – продолжал между тем дед – приговор понятен? – Да, батюшка Корней Агеич! Принимаю и обязуюсь исполнить. – Десятник Андрей, приговор понятен? Немой кивнул. – Кто-нибудь виру и выкуп за холопа Роську внести желает? – Андрей! – Мишка толкнул Немого в бок. – Роську выручать надо. Мне нельзя, выкупать взрослый должен. Немой снова взял Мишку за плечо и выдвинул вперед. – Десятник Андрей желает! – Никифор, твое слово! – Ха! У меня холопы дорогие! Сколько даешь? «Блин, торговаться-то я и не умею! Профессионалу продую наверняка!» – А сколько запрашиваешь? – раздался над ухом еле слышный голос Ходока. – А сколько запрашиваешь, Никифор Палыч? – повторил подсказку Мишка. – Сначала виру выложи. Снова шепот сзади: – Дай сарацинский перстень. – Вот! – Мишка выложил на стол перед дедом подарок, полученный от мусульманина. Дед повертел перстень в руках. – Тяжел, камень крупный – за гривну пойдет! – Так сколько запрашиваешь, Никифор Палыч? – снова обратился к дядьке Мишка. – У Роськи цены еще не было – он в бою взят. Ты предлагай, а я подумаю. – Удвой, – снова прошептал Ходок. – Даю еще гривну! – Покажи деньги! Мишка высыпал на стол свою долю монет, найденных в скоморошьем фургоне. – Мало! – Сколько ж ты хочешь? – Не знаю, но пока – мало. «Падла, не называет цену, так все из меня вытянет! Профессионал, блин». Снова шепот: – Украшения, за три. – Даю еще три гривны! Кузька, подай! Кузька высыпал на стол кучку ювелирных украшений. – Здесь трех гривен нет! Опять подсказка Ходока: – Сам цену не называет, – значит, твоя. – Ты, Никифор Палыч, цену называть не желаешь, значит, пользуемся моей ценой. Здесь – три гривны! – Мало! – Побойся Бога, на торгу за это можно… – Вот на торг и иди! «Глупость сморозил, обычным заходом его не возьмешь. Он играет на своем поле и своими картами. Что ж придумать-то?» Снова сзади звучит подсказка: – Доспех, за десять. – Удваиваю! Кузька, доспех. Кузька с Демкой приволокли доспех. – Не стоит доспех десяти гривен! – Называй цену или бери за десять! – Ладно, беру за десять. Все равно – мало. – Роськину долю, за пятнадцать. И про родство напомни, – опять подсказал Ходок. – Удваиваю! Кузька, доспех и кошели! – Мало! – Дядька Никифор, с родней торгуешься. Тридцать гривен со своей семьи за мальца! Мы же не чужие! – Денежки родства не знают! – Римляне говорили: «Деньги не пахнут». – Вот и я не нюхаю, откуда у тебя тридцать гривен. – А чего тут нюхать? Из того самого переулочка. Епископским судом мне отдано. Нюхай не нюхай, все чисто! «Нужен нестандартный ход! Блин, что для этого выжиги может стать неожиданностью? И дед чего-то совсем сник, как будто в тотализаторе на меня ставку сделал. Но что же придумать?» – Кстати, Михайла, тут не тридцать, а двадцать девять, – придрался Никифор. – Одна-то за виру идет! – На! – Демка выташил из-за пазухи кошель со своей долей монет. – Теперь – тридцать! – Все равно – мало! – Да куда тебе столько? – А это уж – мое дело! «Ну да, коммерческая тайна… Стоп! Коммерческая тайна? И кто же, кроме тебя, твои делишки в подробностях знает? А делишек много, мать мне очень интересные вещи тогда про тебя поведала. А знает о них если не все, то много Семен. Как-никак – главный приказчик. А он у тебя в холопах за долги». – Ну что, Михайла, иссяк? – Никифор давил, не давая ни секунды на то, чтобы что-нибудь придумать, сбивал с мысли. Рожа его постепенно расплывалась в торжествующей улыбке, а дед сидел мрачный, как на похоронах. «Что-то не то. Обратите внимание, сэр, опытный купец переиграл пацана, а радуется, как будто, крупную сделку провернул. Не странно ли? И лорд Корней как-то уж слишком опечален. Что-то тут нечисто…» С мысли опять сбил голос Пашки: – Нет, батяня, не иссяк он! У них еще есть, я подсмотрел! «Ну, паскуда, купецкий сын!» – Слышь, Михайла, что Пашка говорит? Давай набавляй цену! – Мало ли что чужие люди болтают, – отмахнулся Мишка. «Уводить, уводить разговор в сторону, нужна пауза для размышлений!» – Чужие? – возмутился Никифор. – Это ж брат твой двоюродный! – Нет, Никифор Палыч. – Мишка отрицательно покачал головой. – У меня в Турове только один брат – Петр Никифорыч! А этого, – небрежный кивок в сторону Пашки, – я не знаю, и звать его – никак. Никифор озадаченно уставился сначала на Мишку, потом на своего младшего отпрыска, давая племяннику драгоценные мгновения, для того чтобы что-нибудь придумать. «Испугаешься ли ты, если Семен в чужих руках окажется? Должен! Коммерческая тайна, это такая штука… Ну держись, дядя Никифор!» – Семен! – громко спросил Мишка, оборачиваясь к старшему приказчику. – Ты сколько хозяину должен? – А чего? – Спрашиваю – отвечай, еще виру за грубость хочешь? – Четыре гривны. И гривна с семнадцатью кунами лихвы. И сегодня еще три куны. – Для ровного счета будем считать – шесть, – подвел итог Мишка. – Бери со стола шесть гривен и отдавай при свидетелях Никифору Палычу. А ты, дядя Никифор, неси кабальную запись. Отказать не имеешь права – должник при свидетелях вернул долг и лихву тоже. Теперь он не твой, а мой! – Стой, племяш, ты чего творишь? «Есть, в яблочко!» – Денежки родства не знают! – Да погоди ты! На кой тебе Семен сдался? – А это уж – мое дело! – Тебе же Роська нужен был! – Дорого запрашиваешь, да и прибытку с него… – Мишка пренебрежительно сморщил нос. – А с Семена мне польза будет… Сам понимаешь! Неси кабальную запись! Или, может быть, хочешь Семена на Роську обменять? Так Роська дешевле Семена раз в десять! Или – не так? |