Онлайн книга «Бешеный Лис»
|
«Ларец растряс, старый. Ну и правильно! Для такого дела не жалко». – Благодарствую, Корней Агеич! А за Демьяна внука благодари, это он придумал, как правильно лечить надо. Непрост у тебя внучок-то, дядя Корней. А? – И не говори, Настена, я иногда и не знаю даже… вот, опять! – Игривость в голосе деда сменилась недоумением. – Ну кто его лекарскому делу учил? Слушай, а долго он еще дрыхнуть будет? – Пусть поспит, ему сегодня тоже досталось. – Да уж! Видела б ты, как его выворачивало… но шестерых татей упокоил! Одного так и вообще ножом. Лисовинова кровь! Кхе! Ну ладно, пойду я. Подарки-то не только от меня, все отроки тебе, девонька, кланяются. Ты теперь у «Младшей стражи» вроде как святая заступница. Все за тебя горой! Кхе! Что-то заболтался я с вами… Дед все никак не мог уйти, что-то его держало около фургона. – Ты это… Настена, ты с Татьяной разговаривала? – О чем? – Кхе! Да кто ж знает? Она ничего такого не говорила?.. – Дед умолк, Настена тоже молчала, видимо, ждала пояснений. – Ну, – наконец решился дед, – что мы земляков ее того, побили. Может, кого из родичей опознала? – Нет, не говорила, да и не смотрела она на покойников. – А, ну тогда ладно… пошел я. С третьей попытки дед все-таки ушел. Наверно, услышал то, что ему было нужно. – Ну что, Михайла, наслушался? – насмешливо произнесла Настена. – Давно же не спишь! – Что ты, тетя Настена. – Мишка неохотно разлепил глаза. – Я только что… – Минька!!! – тут же ощетинилась Юлька. – Подслушивал?! – Ну да! Очень надо мне. – Ага! Мама, ты знаешь, что этот дурень учудил? Меня с души воротит, на ногах не стою, только и могу, что на животе лежать. А этот умник подходит и спрашивает: «Каши хочешь?» – Ха-ха-ха, ой, Минька, уморил! – Могучая грудь Настены подпрыгивала от смеха так, что видно было даже под полушубком. – Что? Ха-ха-ха, так и спросил? – Ага! Хи-хи-хи. – Юлька скалила передние зубы, как белка. – Как раз, говорит, поспела! Мишка почувствовал, что краснеет. История действительно получилась дурацкая. Но Юлька, язва такая! – Хи-хи-хи, я пятнадцать верст тряслась… – И как раз, ха-ха-ха, к каше! Ой, не могу, ха-ха-ха! – Тетя Настена, Юля, – под полог просунулась перевязанная физиономия Матвея, – вы есть хотите? Каша как раз… – Га-ага-га! Теперь ржали уже все трое. Мотька недоуменно уставился на смеющихся, пытаясь, видимо, сообразить: что ж это он такого смешного сказал. – Ох, ха-ха-ха, не могу. – Настена тряслась от смеха так, что билась спиной о стенку фургона. – Вы что… ха-ха-ха, сговорились? – Кормильцы! Хи-хи-хи, кашевары! – дискантом вторила матери Юлька. – Мотя, гы-гы, не слушай… ох, блин, не слушай их, неси… пока… ха-ха-ха… пока не остыла. – Вы чего? – Мотька тоже было начал неуверенно улыбаться, но помешала раненая щека. – Мотька, ха-ха-ха… – Настена дрожащей рукой попыталась утереть выступившие слезы. – Перестань… помрем со смеху! У задней стенки беспокойно зашевелился и тихо простонал Демка. Смех мгновенно утих, и Настена с дочкой склонились над раненым. – Мотя, не обращай внимания, просто случай смешной вспомнили. Неси кашу, Юлька с утра не евши. – Ага, сейчас. Минь, с тобой десятник Лука чего-то поговорить хотел. * * * На улице уже стемнело, и рыжая борода десятника Луки светилась в отблесках костра, как глаз светофора. Во внешности лучшего лучника ратнинской сотни отчетливо проявлялись черты предков-викингов: рыжими были не только волосы и борода, но даже брови и ресницы, глаза были светло-голубыми, а сам Лука высок и широк в кости. Своей скандинавской родословной он, похоже, очень гордился и специально ее подчеркивал – волосы носил длинные, до плеч, а длиннющие, опускающиеся до груди усы заплетал в косички. – А-а, Михайла! – Лука сидел вместе со своим десятком около костра, возле его ног Мишка увидел на снегу три окровавленных болта с поломанными перьями. – Ты поел? А то у нас еще осталось. – Спасибо, дядя Лука, поел. «Это ж он из покойников мои болты вытащил. Специально ходил, смотрел. Не зря дед его хвалит – настоящий профессионал». – А скажи-ка, Михайла, – десятник поднял со снега Мишкины болты, – зачем ты перья из дерева делаешь? Они же ломаются. – А из чего делать? – Из кожи не пробовал? Если кожу правильно выделать, ничуть не хуже будут и не сломаются. – Не думал как-то, – Мишка пожал плечами, – надо будет попробовать, только я кожу выделывать не умею. – Ничего, другие умеют. Расскажи-ка ты нам… да ты садись, чего стоять-то? Расскажи-ка ты нам, Михайла, как ты из своей игрушки шесть татей в бронях положил? – Пять. Одного я ножом, Петька помог. – Да? Это который из вас? – Тот, что в село приехал. – А, ну ладно, пускай будет пять. Понимаешь, парень, даже хорошему лучнику положить в бою пять ворогов в доспехе – редкая удача. Не всякая стрела не всякий доспех пробивает, и ворог не стоит и не ждет, когда ты его продырявить соберешься. Он, вражина, наоборот… «Поехали… Всем хорош мужик, и десятник отличный, и лучный мастер, и умен, но говорливый, как магнитофон. Недаром же кликуха – Говорун. Вообще-то для потомка викингов черта не характерная… Хотя и у них были скальды – песельники-сказочники. Сейчас он мне все расклады стрелкового боя в красках опишет, еще какое-нибудь лирическое отступление сделает, случаи поучительный из собственной практики приведет, а потом только я вопрос услышу. Послушать его бывает интересно, а часто и полезно, но только не сегодня. Ночь уже на дворе… почти». – …А было против вас четырнадцать лесовиков, – продолжал свой монолог Лука. – Засады они делать умеют, из лука белку бьют так, чтобы шкурку не испортить, да еще все в бронях. Как же это ты их? – Первых двух просто было – почти в упор, – принялся объяснять Мишка. – Потом мы с Петькой… Слушали внимательно, хотя большинство в девятом десятке и составляли уже матерые, опытные мужики, прошедшие не одну сечу. Мишка даже почувствовал себя кем-то вроде экскурсовода – «Посмотрите направо, посмотрите налево», – когда вслед за его жестами все головы поворачивались туда, куда он указывал. Вроде бы рассказал все, но Лука не успокаивался: – Так! А теперь поподробнее. Как ты все-таки уложил того лучника, он же тебе поначалу высунуться не дал. Что ты тогда сделал? – Лежа, из-за саней выстрелил. |