Онлайн книга «Бешеный Лис»
|
Роська, до того сидевший с задумчивым видом, расслабленно держа в руках провисшие вожжи, словно почувствовал, что Мишка думает о нем, – встрепенулся, понукнул Рыжуху и повернулся к своему старшине: – Минь, а я ребят-то много присмотрел – больше трех десятков. – Так ты, наверно, всех пересчитал? – Зачем всех? – Роська пересел так, чтобы было удобно смотреть на Мишку, не выворачивая голову через плечо. – Я видел, как Ходок гребцов выбирает. Вот и я так же: только нужного возраста и таких… ну, крепеньких. А всяких сопливых, тощих, чахлых, в общем… – Понятно, Рось. Нет, столько нам из семей забирать нельзя. Понимаешь, у землепашца каждая пара рабочих рук на счету. Дети с малого возраста по хозяйству работают. Он сына растил, рассчитывал, что тот вот-вот в возраст войдет, настоящим помощником станет, а тут мы: раз – и увели его надежду. А старость-то не ждет, кто стариков родителей прокормит? Будем брать только из тех семей, где несколько сыновей, и лучше всего, чтобы не старшего, а второго или третьего. Так что дели свое «больше трех десятков» на три. Возьмем десять, максимум пятнадцать. – Максим… это что? – Максимум. Научное слово, означает самую большую величину. Есть еще минимум, означает самую малую величину. Повтори: максимум, минимум. – Максимум, микси… – Максимум, минимум! – Максимум, минимум. А зачем это? – А затем, что Петька этого не знает, а ты теперь знаешь! – И что? – И то! Вставишь к месту в разговоре – ты умный, а он дурак дураком. Роська согласно кивнул, немного помолчал, раздумывая, и неуверенно поинтересовался: – А как их вставлять-то? – Ну вот послал бы я тебя привести этих ребят ко мне и сказал бы так: «Особо не скромничай, минимум десять человек». Это значит, что меньше десяти приводить нельзя. Чуть больше можно, а меньше – нет. Как бы границу прочертил. Или наоборот: «Особо не жадничай, максимум пятнадцать человек». Это значит… – Не больше пятнадцати! – радостно подхватил Роська. – Чуть меньше можно, но не больше. – Правильно, – похвалил Мишка крестника. – А теперь придумай что-нибудь сам с этими словами. – Ну, это… Лицо Роськи исказилось от напряженной работы мысли. Он поскреб в затылке, не помогло. Поерзал – тот же результат. В конце концов предложил: – А может, ну его? – Давай-давай, мозгам тоже упражнения нужны, как и телу. Роська напрягся и выдал: – Это… Вот! А пригони-ка мне минимум десять лошадей! – Неправильно, а значит, глупо. Выглядишь смешно. Слова «минимум» и «максимум» употребляются тогда, когда точное число назвать не можешь, а можешь только обозначить границы – самое большее или самое меньшее. Вот представь себе, что ты кормщик, как Ходок. Нужно вести ладью на веслах против течения, и хозяин спрашивает тебя: «Сколько пройдем за день?» Придумывай ответ со словом «минимум». – Э-э… Минимум двадцать верст! – Почти верно. Еще лучше будет: верст двадцать пять, минимум двадцать. То есть никак не меньше двадцати, но может быть, и чуть больше. Понял? – Ага. – Тогда давай по течению, но тут уже будет максимум. – Верст пятьдесят, максимум шестьдесят, – отбарабанил Роська. – Вот и ладно, потом еще попрактикуемся. Некоторое время Роська сидел тихо, что-то бормоча себе под нос, наверно, тренировался, потом снова повернулся к Мишке: – Минь, а сколько их всего? – Кого? – Ну, слов научных. – А ты сколько всего слов знаешь? – А… Да кто ж их считал? – Ты знаешь, скорее всего, около тысячи слов. – Сколько? – Около тысячи. Хотя ты на ладье во многих местах бывал, много видел, с разными людьми общался. Может быть, и полторы тысячи. – Ого! Роська явно был ошарашен «оцифровкой» собственной эрудиции. – А если еще столько же научных слов узнаешь и поймешь, – добавил Мишка, – то станешь мудрецом, все тебя уважать будут, за советом приходить, и будешь ты лысым, беззубым и с седой бородой. – А лысым-то чего? – возмутился Роська. – А мыслям в голове тесно будет, они изнутри волосы и повыталкивают. – Да ну тебя. Роська еще немного помолчал, но долго дуться не смог. – Минь, а ты сколько слов знаешь? – Тысяч пять. «А не свистите, сэр?» – Пять? – Это все по большей части книжные слова, они в простых разговорах редко звучат, как тот самый максимум… Слушай, Роська, а ты читать умеешь? – Ходок учил. «Ну и повезло тебе, парень, далеко, далеко не всякому мальчишке, попавшему в рабство, попадается такой Ходок, ох не всякому!» – Останови-ка. Мишка, не вылезая из остановившихся саней, концом костыля крупно написал на снегу: «Ростислав». – Прочти-ка. Роська некоторое время напряженно смотрел на надпись, потом расплылся в улыбке. – Ну себя-то я знаю! – Хорошо, тогда это. На снегу появилось слово «Ратное». – Рцы, Аз – Ра. Твердо, Наш… Твердо, Наш… Твердо, Наш… не выходит, Минь. – В первом слоге три буквы. Мишка разделил слово вертикальной чертой. – Попробуй теперь. – Рцы, Аз – Ра. И еще Твердо – рат. Наш, Он – но. Ратно… Есть… Ратное! – А теперь напиши сам: «Рыжуха». «Рцы» Роська вывел уверенно, но над следующей буквой впал в задумчивость. Почесал в затылке, потоптался, глянул на Мишку и нацарапал наконец «И». Дальше все продолжалось в том же духе. Результатом примерно трехминутных усилий стала корявая, составленная из кривых и разнокалиберных букв надпись: «Рищуха». – Две ошибки, – подвел итог Мишка. – Где? – Здесь. Вместо «Еры» написано «И», а вместо «Живете» – «Шта». Вообще-то не так плохо, как я ожидал. Грамоту ты знаешь, только практики мало было. Надо побольше читать и писать. – Где ж мне?.. – Как вернемся, дам тебе Псалтырь. Давай садись, поехали. Так вот, дам тебе Псалтырь. Каждый день будешь заучивать один стих. А вечером будешь у меня на глазах по памяти его записывать. Покопайся в дровах, набери бересты. Знаешь, как с ней обращаться? |