Онлайн книга «Кардонийская рулетка»
|
— Каронимо, стоп машина. — Есть! — отозвался находящийся у кузеля Бааламестре. — Прибыли? — Да. Примерно через минуту винты перестали крутиться, и теперь к стоящему в отдалении от собратьев острову цеппель вели инерция и слабый попутный ветер. — Волнуешься? — А ты? — вопросом на вопрос ответил консул. — Немного, — признался Павел, — но только потому, что мне предстоит небольшое путешествие вниз. — Только поэтому? — Да. — Гатов помолчал и добавил: — Во всем остальном я уверен. — Мы запороли три испытания, — напомнил консул. — Именно поэтому я спокоен, Винчер, — больше ошибок не будет. В голосе ученого прозвучала грусть. Однако Дагомаро не услышал ее. — Надеюсь. Важный груз, который тащил в далекое путешествие «Ушерский лев», прятался в стандартном металлическом контейнере, стоящем на закрепленной в двадцати метрах под пузом цеппеля платформе. В крыше контейнера располагался люк, из гондолы к нему вела веревочная лестница, и именно об этом «небольшом путешествии вниз» говорил Гатов: Павлу предстояло спуститься и выставить скрытую в чреве контейнера бомбу на боевой взвод. — Выпьешь? — Дагомаро протянул Гатову флягу с коньяком. — За бортом холодно. — Сначала бабахнем, — буркнул тот, натягивая теплую цапу. — Хорошо, — покладисто согласился консул. — Сначала бабахнем. Однако сам к фляге приложился, и этот жест показал ученому, что нервы Дагомаро на пределе. Но беспокоила Винчера не возможная неудача, а риск, которому они подвергались: кому понравится сидеть на пороховой бочке, к которой похожий на цепаря ученый собирается поднести зажженный фитиль? — Ты уж там аккуратнее. — Возможно, ты удивишься, но я тоже хочу жить, — хмыкнул Гатов, застегивая кожаный шлем. — Я ничего не пропустил? — Каронимо Бааламестре появился в тот самый момент, когда Павел готовился открыть люк. Бросил быстрый взгляд на флягу в руке Винчера, затем оглядел друга и топнул ногой: — Так и знал, что забудешь! — Рядом с люком валялся широкий кожаный пояс, к которому крепился конец страховочного троса. — Надевай немедленно! — Я еще не спускаюсь. — Все равно! — Кар прав. — Консул вновь глотнул коньяка. — Пристегнись, если действительно хочешь жить. — Ладно, ладно. Гатов взялся за пояс, а распахнувший люк Бааламестре скривился: — Хнявый мерин! Ослабленная лестница трепыхалась на ветру, обещая Павлу весьма и весьма нелегкое путешествие. — Натяни, — посоветовал Дагомаро. — Знаю. Каронимо взялся за блок, пытаясь придать веревочной дороге друга хоть какую-то твердость, а надевший перчатки Гатов глубоко вздохнул: — Я знал, что мне придется это делать. — Потому что лететь со взведенной бомбой никто не хотел, а как выставить ее на готовность, знал только изобретатель. — Никуда не уходите. И следующие полчаса стали самыми длинными в жизни Дагомаро и Бааламестре. Сначала прилипшие к люку мужчины напряженно следили за спускающимся к контейнеру Гатовым. Затем и вовсе затаили дыхание — когда Павел ступил на раскачивающийся контейнер, — а еще через несколько мгновений Каронимо выругался — открывающий люк ученый едва не потерял равновесие. Но это были единственные слова, произнесенные за все тридцать минут. Исчезновение Гатова в чреве контейнера, то есть начало самой опасной части «небольшого путешествия вниз», Дагомаро отметил большим глотком коньяка, но дальше сдерживался и в следующий раз вернулся к фляге, лишь когда Павел поднялся в гондолу. — Получилось? — Да. — Молодец! — Бааламестре опустил крышку люка и похлопал друга по плечу. — Дайте выпить! — Гатов жадно хлебнул коньяка, подошел к лобовому окну, оценил расстояние и вздохнул: — Как по заказу. Дрейф получился удачным: легкий ветерок приблизил цеппель к небольшому, примерно две лиги в поперечнике, острову, напоминающему черно-белую кляксу — камни и песок — на синей груди Банира. — Хорошая мишень, — заметил Дагомаро, но Павел не ответил. — Каронимо, давай в кузель и полный вперед. — Я хочу посмотреть. — Бааламестре обиженно надул губы. — А я хочу выжить, — грубовато бросил Гатов. — Дай полный вперед и бегом обратно. Если поторопишься — успеешь. — Хнявый мерин… Каронимо пулей вылетел с мостика, прогромыхал по коридору, и через несколько минут вздрогнувший цеппель принялся быстро набирать скорость. Стоящий у штурвала Гатов переложил рули высоты, поднимая «Льва» выше, и вздохнул: — Если у нас получится, нужно быть как можно дальше. С оставшимся расстоянием повезло — к выходу на рубеж атаки цеппель успел подняться на полторы лиги, и Павлу уже следовало надавить на рычаг, раскрывая удерживающие платформу захваты, однако ученый медлил. — Только бы получилось, — пробормотал стоящий рядом Винчер. Консул не понял, чем вызвана задержка, предполагал, что Гатов выбирает подходящий момент, и сильно удивился, услышав неожиданный вопрос: — А что будет, если получится? — Как это — что? — опешил Дагомаро. — Мы… — Мы изменим ход истории. — И спасем тысячи жизней. — Не уверен. Нахмурившийся Дагомаро убрал флягу в карман и пристально посмотрел на Павла: — Ты работал над проектом два года. Дольше, чем над любым другим изобретением. — Идея меня увлекла, — тихо ответил Гатов. — Что изменилось? — Теперь я ее боюсь. И консул понял, что впервые в жизни видит в глазах ученого боль. Радость видел, и видел часто, когда получалось задуманное. Злость видел, раздражение — в тех случаях, когда Гатов ошибался на пути к цели. Скуку видел, но боль — никогда. И реагировать следовало не так, как обычно. — Мы должны это сделать, Павел, — проникновенно произнес Винчер. — Ты знаешь, что должны. — А если снова не получится? — Тогда… — Тогда мы прекратим исследования, ладно? — перебил консула Гатов. — Прекратим? Отступать Дагомаро не умел, но дикая боль во взгляде ученого заставила Винчера изменить принципам: — Ты этого хочешь? — Я стал бояться того, что придумал, — повторил Гатов. — Да, я этого хочу. — Значит, так будет, — кивнул Дагомаро. — Даю слово. — Вы уже начали? — осведомился влетевший на мостик Бааламестре. |