Книга Манускрипт всевластия, страница 107 – Дебора Харкнесс

— Потому что не был волшебником.

Монах крестился при всяком упоминании магии и волшебства.

Правильно, но сама-то Диана помнила, что когда-то умела летать. Увидев на себе краешек серебряной ленты, она потянула за него. Лента сразу размоталась. Диана, подкинув ее к потолку, взлетела следом за ней, протиснулась в дырочку и поднялась прямо в ночное небо. «Я знал, что ты сможешь», — сказал ей принц.

— И они жили долго и счастливо, — уверенно завершила я.

Да. Мать, улыбаясь грустно и ласково, посмотрела на отца — смысл таких взглядов доступен лишь взрослым детям.

Я счастливо вздохнула, не обращая внимания на саднящую спину и дяденек с тетеньками, сделанных из чего-то прозрачного.

Пора, сказала мать отцу. Он кивнул. Наверху кто-то грохнул колодой о камень, и голос Мэтью позвал:

— Диана!

Облегчение нахлынуло на меня вместе с адреналином.

— Мэтью, — прохрипела я еле слышно.

— Я сейчас спрыгну к тебе! — Его крики отдавались у меня в голове. Я стерла со щеки что-то липкое — в темноте не было видно, что.

— Нет, — сказал в ответ чей-то голос, довольно грубый. — Если ты спрыгнешь, я не смогу тебя вытащить. Это надо сделать быстро, пока они не вернулись за ней.

Я пыталась разглядеть, кто это говорит с Мэтью, но видела только бледный кружок в вышине.

— Слушай, Диана, — уже не столь оглушительно крикнул Мэтью, — ты должна взлететь наверх из этой дыры. Сможешь?

Сделай это, сказала мать. Пора тебе проснуться — не нужно больше скрывать, что ты ведьма.

— Думаю, да. — Я попыталась встать, но правая нога подкосилась. — Там Сату точно нет?

— Здесь только мой брат, Болдуин. Взлетай, и мы тебя заберем.

Он и его спутник обменялись сердитыми репликами. Какой еще Болдуин? Хватит с меня незнакомцев — я и Мэтью-то не совсем доверяла после того, что наговорила мне Сату. Куда бы спрятаться?

От Мэтью не спрячешься, сказала мать, печально улыбаясь отцу. Он найдет тебя, где бы ты ни была. Доверься ему — он тот самый, кого мы ждали.

Отец обнял ее, и я вспомнила, как мы обнимались с Мэтью. Нет, не мог он мне лгать.

— Ну давай же, Диана, — звал Мэтью сверху.

Серебряной ленты, требующейся для взлета, не обнаруживалось. Я посмотрела на родителей — их образы бледнели у меня на глазах.

Что же ты? — промолвила мать. Лети!

Магия у тебя в сердце, Диана, добавил отец. Помни об этом.

Закрыв глаза, я вообразила себе эту ленту, ухватилась за ее край, подкинула ее к светлому кружку. Лента размоталась и ушла вверх, увлекая меня за собой.

Мать улыбалась, отец гордился совсем как в тот день, когда снял с моего детского велосипеда добавочные колесики. Мэтью заглядывал в дыру вместе со своим братом. Вокруг них толпились призраки, удивляясь, как кто-то умудрился выйти живым из каменного мешка.

— Слава Богу! Держись. — Мэтью протягивал мне свою длинную руку. Взявшись за нее, я снова обрела вес, и рана, нанесенная мне Сату, открылась.

— Ой! — взвыла я, но оба вампира подхватили меня и вытащили наверх. Я на миг припала к Мэтью, цепляясь за его свитер.

— Я знал, что ты сможешь, — прошептал он, как принц из маминой сказки.

— Нежности после, — крикнул, выбегая в коридор, его брат.

Мэтью быстро оглядел меня, морща нос от запаха крови.

— Хватай ее и неси, иначе малой кровью дело не обойдется! — скомандовал Болдуин.

Взвалив меня на плечо, как мешок, Мэтью помчался к выходу. Я закрыла глаза — проносящиеся под нами плиты напоминали мне о полете с Сату. Легкие наполнились свежим воздухом, и меня тут же заколотило.

Мэтью, набирая скорость, нес меня к вертолету, стоящему на немощеной дороге за стенами замка. Его брат запрыгнул внутрь вслед за нами; зеленые огоньки на приборной доске осветили его медно-рыжие волосы.

Он уставился на меня, когда я случайно задела его бедро. В его глазах, помимо ненависти, читалось также и любопытство.

Я уже видела его: он отразился в блестящих доспехах Мэтью и показался мне, когда я коснулась печатей тайного ордена.

— Я думала, ты умер, — пролепетала я, прижимаясь к Мэтью.

— Взлетай! — крикнул Болдуин. Мы поднялись в воздух. Я снова вспомнила Сату и затряслась еще пуще.

— У нее шок, — сказал Мэтью. — Может эта штука лететь быстрее?

— Выруби ее, — нетерпеливо откликнулся его братец.

— У меня нет с собой успокаивающего.

— Есть, — возразил тот. — Хочешь, чтобы я это сделал?

Мэтью, глядя на меня, силился улыбнуться. Дрожь, немного унявшаяся, возвращалась при каждом рывке машины.

— Боги, Мэтью, она не в себе от ужаса, — проворчал Болдуин. — Действуй.

Мэтью до крови прикусил губу и нагнулся поцеловать меня.

— Нет, — отшатнулась я. — Я знаю, что ты хочешь сделать, Сату мне рассказала. Ты используешь свою кровь, чтобы утихомирить меня.

— Ты в шоке, Диана, а у меня больше ничего нет. Позволь мне помочь тебе.

Видя его страдающее лицо, я сняла пальцем выступившую на губе капельку.

— Я сама. — Пусть больше не сплетничают, что он полностью подчинил меня своей воле. Я слизнула соленую каплю с онемевшего пальца и отключилась.

Очнулась я в саду Семи Башен от холода, пахнущего травами Марты. Мэтью держал меня на руках, моя голова лежала у него на плече, в замке светились окна.

— Все, мы дома, — сказал он, когда я шевельнулась.

— Изабо и Марта в порядке? — спросила я.

— В полном. — Он прижал меня к себе еще крепче.

Свет в кухонном коридоре резал глаза, один из которых стал почему-то меньше другого. Прищурив тот, что больше, я увидела впереди группу вампиров: любопытствующего Болдуина, разъяренную Изабо, встревоженную Марту. Когда Изабо сделала шаг в нашу сторону, Мэтью рыкнул.

— Надо позвонить ее родным, Мэтью, — сказала она, глядя на меня с материнской заботой. — Где у тебя телефон?

Я даже не пробовала поднять голову — все равно не удержится.

— Думаю, в кармане, — предположил Болдуин, — но руки у него заняты ведьмой, а тебя он к себе не подпустит. Вот, возьми мой.

Его взгляд исследовал мои травмы, прилипая и отклеиваясь наподобие холодных примочек.

— Она точно в бою побывала, — с невольным восхищением признал он.

Марта сказала что-то по-окситански.

— Ок, — кивнул Болдуин, а Мэтью прорычал:

— Не сейчас.