Онлайн книга «Она была такая хорошая»
|
— Во-первых, сейчас я выключу свет. Осторожность не помешает. Когда я снимал эту комнату, то уговаривался не приводить сюда девушек. — Ну, меня-то ты водил. И не раз. — Она ведь не знает. Ох, черт побери. Ладно, тушим, — и не слушая больше возражений, он выключил свет. — Наконец-то ты не видишь меня, Рой. Теперь расскажи, как ты провел праздники, пока я сидела здесь в пустом общежитии одна-одинешенька целых два дня? — Во-первых, я не просил тебя возвращаться в общежитие, когда там никого нет. А во-вторых, я все же присяду, если не возражаешь. Да почему бы и тебе не сесть? — Ничего, я постою. — В темноте? — Да. — Тсс… — Ну, я слушаю, — сказала она. — Дай мне сесть как следует… Ну вот, порядок. — Так что? — Мне удалось их уговорить, но не совсем. — Дальше. — Да ты сядешь в конце концов или нет? — Не все ли равно? Ты ведь меня так и так не видишь. — Очень даже вижу, как ты висишь надо мной. Ну сядь же. Пожалуйста. Она прождала его почти час. И ей больше всего хотелось не сидеть тут, а лечь спать. Люси опустилась на край постели и закрыла глаза. „Пойти к мистеру Валерио“. „Скрыться, сбежать“. Какой в этом смысл? Единственный человек, которого она хотела бы сейчас видеть, — отец Дамрош. Но что он может сделать? Ничего — и в этом вся его беда. Помощи от него столько же, как от святой Терезы или Иисуса Христа. А на вид он такой сильный, и всегда так внимательно выслушает, и говорит такие прекрасные слова… Но ей не слова нужны. А дела. — Во-вторых, — говорил Рой, — не думай, что мне это так легко далось. Это был сущий ад. — Это почему же? — Да потому, что пришлось делать вид, будто ты не беременна, хотя все они только и делали, что приставали с вопросами — с чего да с чего. — И ты сказал? — Нет. — Точно? — Да! Тсс-с! — Ты сам кричишь. — Из-за тебя. — Нет, ты кричишь, потому что ты заврался, Рой. — Я не сказал им, Люси. Ну что ты на меня взъелась? В самом деле, я просто удивляюсь, почему я им не сказал. Почему нельзя открыть правду? Ведь мы все равно поженимся. — Поженимся? — Ну я хочу сказать — смогли бы пожениться, если б я им сказал… — Ты хочешь сказать, что, раз ты им не сказал, мы не поженимся? — В том-то и вся штука. Вот что путает все карты. То есть я хочу сказать, они приводят столько доводов, почему нам надо подождать хотя бы до июня. — Ну? — Ну, и это серьезные доводы. Мне кажется, против серьезных доводов трудно возражать, только и всего. — И поэтому ты согласился ждать? — Я сказал, что подумаю. — Но разве мы можем ждать? — Слушай, надо мне было выбраться из дому или нет? Я и так пропустил целый день. — С машиной ты мог бы в любой момент… — Но не мог же я уехать в разгар скандала! Ты ничего не понимаешь! — Отчего же? Почему не мог? — Слушай, зачем мне их злить, зачем морочить им голову? Я не сделал ничего плохого. Совсем даже наоборот. И почему бы нам попросту не сказать правду? Мне, знаешь ли, не к чему врать родителям. — Мне тоже, Рой, если мы говорим об одном и том же. — Но ведь ты ж соврала. — Потому что мне так захотелось! — Почему? — Слушай, будь мужчиной! Ну как ты себя ведешь? — Но ведь это ты все от них скрываешь? Знай они правду, они бы нас поняли. — Рой, тебе в самом деле кажется, будто они кинутся мне на шею, если узнают насчет ребенка? — Я сказал, что они поймут, только и всего. — Но понять прежде всего нужно нам — нам с тобой, Рой! — Что ж, может, это и правильно… в отношении твоих. — А чем они хуже твоих, Рой? Думаешь, твои лучше? Слушай, если ты не хочешь жениться на мне, потому что кто-то начал тебе нашептывать, будто я тебе не пара, — не волнуйся, я тебя неволить не стану. Молчание. Секунда, другая… Наконец он сказал: — Но я ведь сам хочу. — А мне кажется, Рой, это вовсе не так. — Она закрыла лицо руками. — Верно? „Верь мне, верь мне“, — а на самом деле вот оно что получается. — Ну нет… что ты… Только должен тебе сказать, в последние дни ты ведешь себя так, что поневоле не захочется жить с тобой под одной крышей. Ты вдруг стала такой… — Какой такой? Плебейкой? — Нет, — сказал он, — такой неласковой. — Ах, значит, вот оно что? — Да, вроде того, особенно в последнее время. — А что еще? — Ну ладно, Люси, если говорить серьезно — ты стала ужасно злая. — Посмотрела б я на тебя, если бы у тебя был уговор с человеком, а потом… — Да нет, не просто злая, а… — Что? — …словно чокнутая. — Ты действительно думаешь, что я свихнулась? — Я этого не говорил. Я не говорил, что ты свихнулась. — А кто же это сказал? — Никто. — Кто? — Никто! — Может быть, — сказала она, помолчав, — это из-за тебя я и делаюсь чокнутой, Рой Бассарт. — Тогда чего же ты так хочешь выскочить за меня? — А я и не хочу. — Ну, знаешь, тогда не делай мне такого одолжения. — И не стану, даже не подумаю, — сказала она. — Потому что ты этого не заслужил. — Как же, как же. А что ты тогда будешь делать? Выскочишь за другого? — Слушай, знаешь, что я тебе скажу? Да я еще в июле хотела тебя бросить. С того самого дня, как ты снял эту комнату, чтоб спать на большой кровати, эх ты, младенец! — Ну, тогда ты долго раскачивалась, вот что! — Я не раскачивалась! Я не хотела тебя огорчать, Рой. Я жалела тебя! — Как же, как же! — Да, я боялась, что, если я нанесу такой удар по твоему самолюбию, ты бросишь фотографию. Но я все равно собиралась с тобой распрощаться в День Благодарения и так бы и сделала, если бы вместо этого не должна была выходить за тебя замуж. — Знаешь, я переживу, если ты не выполнишь этого долга. — Я думала, тебе будет легче перенести все это в Либерти-Сентре, где ты сможешь утешаться своим любимым печеньем. |