Онлайн книга «Запасной инстинкт»
|
Никому, черт бы его побрал!.. Все было бы в сто раз проще, будь у него жена и некоторое количество подрастающих наследников. У него не было жены и вообще никого не было, ибо всерьез он занимался только работой. Никто и ничто не интересовало его так, как его драгоценная работа. Девиц, со всех сторон бросавшихся на него, он время от времени приближал к себе, очень ненадолго, – пользовался ими легко и с удовольствием, потом снисходительно и ласково целовал прощальным поцелуем, нежно трепал по затылку, отпускал и больше не вспоминал о них никогда. У него хватало порядочности и чувства юмора никому и ничего не обещать, потому и взять с него было нечего, хотя некоторые пытались, и Полина искренне их жалела. Переболеть Троепольским и не нажить осложнений было трудно. Заразившиеся им непосредственно в стенах конторы страдали у Полины на глазах, и она утешала их, подставляла плечо, выслушивала откровения, давала советы, печалилась, заваривала кофе, самый что ни на есть настоящий, не растворимый, боже упаси!.. Никому, кроме Феди Грекова и Варвары Лаптевой, которые все про всех знали, и в голову не приходило, что у Полины Светловой тот же самый диагноз. Да, но она вылечилась. Конечно, вылечилась. Ну, почти. Почти. – Спасибо вам большое, – ни с того ни с сего произнесла вежливая и красивая Федина племянница. – Я, наверное, поеду. – Может, кофе все-таки, – безнадежно предложил Марат, но племянница посмотрела на него и улыбнулась как-то так, что сразу стало ясно – Марат тут ни при чем. Совсем ни при чем. Она подтянула с пола свой рюкзачок, откинула назад волосы, еще раз улыбнулась – на этот раз улыбка была прощальной – и пошла по коридору в сторону наружной двери. Полина и Марат смотрели ей вслед. Полина думала – надо же быть такой красавицей! Марат думал – сейчас уйдет, и все, черт возьми!.. Охранник открыл запищавшую кодовым замком дверь, потом она стукнула, закрываясь, и Марат очень озабоченно произнес: – Кажется, я машину не запер. – Какую машину?.. – Свою. Пойду проверю. Это было смешно. Он заскочил в свою комнату, через секунду вылетел оттуда – рука просунута в один рукав, второй волочится по ковру, в кулаке для правдоподобия ключи от машины. – Надо проверить, – озабоченно повторил он, хищным взором косясь вдоль коридора. Полина согласно покивала. Он был уже у самой двери, когда она крикнула: – На вечер никаких свиданий не назначай! – Почему это?! Держа ключи в зубах, он натягивал куртку. – Совещание по “Русскому радио”. – Черт возьми, точно! Дверь опять запищала, приглушенно бабахнула, и все стихло, только рамштайновский ритм остался в пустом коридоре. Стало грустно и заломило в висках – да что за козел работает под этот самый “Рамштайн”! Сейчас она ему устроит. Или им. Сейчас она всем устроит! Вообще Полина Светлова была миролюбива, незлопамятна и равнодушна ко всему на свете, кроме работы и Арсения Троепольского, но только не сегодня! Сегодня ужасный день. Самый худший день в ее жизни. Сзади послышался какой-то странный звук, как будто мышь скреблась, и еще писк, тоже вполне мышиный. Черт возьми, еще и мыши!.. Но это была китайская хохлатая собака Гуччи, которая выбралась из ее комнаты из-под теплого пледа и теперь тряслась мелкой дрожью посреди коридора. Тряслась, и лапкой скребла ковер, и смотрела с жалобной укоризной. – Бедный мой! Полина сунула свою чашку на гостевой круглый стол, подхватила Гуччи на руки, побежала и в своей комнате сразу кинулась за перегородку, где у нее были крохотный диванчик, на котором она не помещалась, кофеварка и кювета для Гуччиных надобностей, стыдливо задвинутая в самый угол. Гуччи в кювете вполне успешно освоился, но все равно ему требовалось, чтобы Полина непременно присутствовала при столь деликатной процедуре. Полина присутствовала. Гуччи стыдливо оглядывался и дрожал. Потом выбрался, покосился на кювету и содеянную в ней кучку и улыбнулся Полине смущенно. – Хороший мальчик, – похвалила его она, – умница. Гуччи вовсе не был уверен в том, что он хороший мальчик и умница. Он вообще ни в чем не был уверен, и несовершенство мира и его собственное приводило его в ужас, и никто, никто этого не понимал!.. Полина подняла его, погладила по прическе “с начесом”, опустила в кресло и накрыла пледом. И тут зазвонил телефон. Мобильный, у нее в сумке. Сердце сильно ударило. Она знала, кто звонит и зачем. Номер определился, но и без этого все было ясно. – Да. – Полина. – Ты где, Троепольский? У него был очень сердитый голос. Когда волновался, он всегда говорил быстро и сердито. – Я у Феди. Он… умер. – Что?!! – Полина. Он умер. Его убили, по-моему. Милиция считает, что это я его убил. – Как?! – У Сизова заняты все телефоны. Скажи ему, чтобы он положил трубку и перезвонил мне. Немедленно. – Как… убили?! Арсений, что случилось?! Ноги не держали ее – впервые в жизни она поняла, что это такое, когда ты пытаешься стоять и никак не можешь. Пошарив рукой, она приткнула себя в кресло. Гуччи взвизгнул. Она не обратила на него внимания. – Ты поняла меня? – Кто считает, что это… ты?! – Милиция так считает. Потому что я ее вызвал. Это даже забавно. Слово “забавно” в устах Арсения Троепольского означало крайнюю степень бешенства. – А… адвокату позвонить? – Пусть мне перезвонит Сизов. Прямо сейчас. Все, Полина. Телефон тренькнул, разъединяясь. Полина зачем-то наклонилась и положила его на пол. Оглушительная тишина висела в конторе – никакого шевеления или рамштайновского ритма. От этой тишины невозможно было дышать. Она перешагнула через телефон и выбралась в коридор. Сизов маячил на пороге своего кабинета. Саша Белошеев выехал в коридор вместе с креслом и теперь вытягивал шею в ее сторону, откинувшись на спинку. На коленях у него была компьютерная клавиатура. Ира выглядывала из своего кабинета – на кончике носа очки, в одной руке папка, а в другой ручка. Все слышали, как Полина кричала. У них в конторе никто никогда не кричал. |