Книга Дело о черных жемчужинах, страница 21 – Эмили Родда

Лэнс пытался высвободить руку и кричал, показывая на меня.

— Этот парень пытался украсть вещи из моей машины! Имею я право на защиту своей частной собственности?

Я не поверил своим ушам.

— Неправда! — пытался сказать я. Но говорить было очень трудно. Я едва мог просто дышать. Ведь я все еще лежал в мусорной куче.

— Нет, сэр. К этому мальчику ваши обвинения не имеют отношения, — сказал констебль Фриско. — Мы поймали воришек, которые вскрывали машины. Украденные вещи были у них в руках. Они убегали от одного джентльмена, здесь, за углом Мэлла. Он услышал вой автомобильной сигнализации и вызвал нас.

И он кивнул на Брайена, который еще больше смутился и помрачнел.

— Ну так что же, это один из них, — не унимался Лэнс.

— Я так не думаю, сэр, — решительно возразил полицейский. — Они сказали, что это вы напали на мальчика. Он звал на помощь. Вот почему я здесь.

— Он украл у меня одну вещь.

Полицейский нагнулся ко мне. Он снял фуражку, и я увидел тонкий белый шрам по линии роста волос.

— Том, это правда? — спросил он. — Ты помнишь меня? Мы встречались в больнице.

Я кивнул и закрыл глаза. Голова раскалывалась от боли.

— Что ты взял, Том? — спросил констебль Фриско.

Я пытался показать ему, но моя рука словно онемела. С великим трудом я смог разжать пальцы. На ладони лежала брошь. Я сжимал ее так крепко, что она раскололась.

— Это мое! — закричал Лэнс и протянул руку, чтобы схватить ее. — Отдай сейчас же!

— Одну минуту, сэр, — спокойно остановил его полицейский.

Я наконец обрел голос.

— Там, — с трудом прошептал я. — Внутри.

И я вложил брошь в руку констебля.

Он смотрел на крохотную птичку на своей ладони. Уродливая кривая трещина рассекла ее пополам, от клюва до хвоста. И все увидели, что внутри что-то есть. Что-то белое.

— Так это ваше, как вы говорите. — Он взглянул на Лэнса. — Ну, давайте посмотрим, что внутри.

Он ногтем открыл ворону и вытащил ее содержимое. Мы увидели маленький шарик папиросной бумаги.

Он развернул его, и что-то выкатилось на его ладонь. Какой-то серый шарик.

— Какая-то ерунда, — сказал Брайен и взглянул на меня.

У меня перехватило дыхание. И лицо постепенно стало пунцовым. Неужели я сделал самую страшную ошибку в жизни?

Но Ришель вдруг ойкнула и подошла ближе, чтобы разглядеть шарик.

— Ой, смотрите! — вдруг закричала она. — Это же черная жемчужина! Огромная черная жемчужина!

Доминик Фриско повернулся к Лэнсу.

— Так вы говорите, это ваше?

Лэнс ничего не ответил.

— Вы можете подтвердить, что это принадлежит вам, сэр? — спросил полицейский. Теперь он говорил очень серьезно.

— Да, — промямлил Лэнс.

— А дома у вас еще есть подобные?

И опять Лэнс замолчал.

— Остальные вы найдете в «Зиппеди-Ду-Да», — еле выговорил я. — Еще двадцать три штуки внутри ворон с оранжевыми глазками.

Ришель опять охнула.

Я набрал побольше воздуха. Надо сделать это. Все им рассказать.

— Была коробка с двадцатью четырьмя воронами. Особенными. Внутри каждой птички спрятано по жемчужине. Коробка была в черной сумке. Наверное, ее перевозили куда-то. А потом сумку украли из машины. И содержимое выбросили в Долине, потому что воры решили, что это мусор.

— Так это те птички, которых мы нашли в грязи? — возопила Ришель. — И в них были черные жемчужины?

Я кивнул и опять уткнулся носом в землю. Голова болела невыносимо. Но я нашел в себе силы взглянуть на Тони Заетту.

— Вы поняли, что воры выбросили птичек где-то в окрестностях Рейвен-Хилла, — сказал я. — Пойти в полицию вы не могли. Вам нужен был поисковый отряд. Но так, чтобы ваши помощники не знали, что они ищут. Поэтому вы и устроили большую охоту на ворон.

Я услышал, как все вскрикнули от удивления, и Брайен громче всех.

Я заставил себя продолжать говорить. Голова кружилась. Было ощущение, что я слышу себя словно со стороны.

— Вы хорошо знаете детей, Тони. И вы заставили всех детей в Рейвен-Хилле работать на вас. Искать ворон. Все, что вам оставалось сделать, это проверить то, что вам приносили. Вы знали, что сразу отличите нужных. Среди всех остальных.

— Да, ты молодец, — проговорил Тони Заетта, глядя на меня.

— Заткнись, идиот! — прошипел Лэнс.

Полицейский задумался.

— Нельзя быть таким жадным, — сказал я Лэнсу. — Если бы вы успокоились, получив двадцать три, а не двадцать четыре, все было бы в порядке. И если бы вы так явно не охотились за брошью, ведь ради этого Тони даже подыграл нам в соревновании, я бы никогда не догадался…

— Двадцать четыре! Двадцать четыре потрясающих черных жемчужины! — причитала Ришель. — И они были нашими. Прямо у нас в руках!

— Наверное, это контрабанда, — прошептал я. — Их украли и пытались вывезти из страны. Внутри игрушечных птичек.

— Ты, идиот! — не выдержал Лэнс. — Надо было прикончить тебя!

— Может, я и идиот, — сказал я. — Но я не вор, не обманщик и не убийца. Как вы.

Он уже тянул руки, чтобы схватить меня за шею. Но вокруг было слишком много людей. И я знал, что он пальцем не посмеет меня тронуть.

На следующий день наша команда пришла навестить меня сразу после ленча. Я к тому времени только проснулся. Но не вставал.

Все собрались в моей комнате. Брайен и мама тоже пришли. Все-таки хорошо, что я навел порядок. Иначе все просто не поместились бы.

— Но как ты узнал, что там внутри жемчужины? — спросила Ришель.

Я хотел сначала разыграть из себя великолепного детектива и рассказать, как я обо всем догадался. Но они слишком хорошо знали меня. Поэтому пришлось говорить правду.

— Я не знал, что там жемчуг, — сказал я. — Но что-то там внутри должно было быть. И очень ценное. Иначе зачем бы им устраивать все это? Они пытались выманить у меня брошь всеми способами. Потом Лэнс просто хотел отнять ее у меня. Я думал, что на меня напали из-за ворон. А он охотился за шляпой!

— А потом они притворились, что у нас и у «Неутомимых работяг» одинаковые результаты. Поэтому нам нужно было отдать брошь, чтобы выиграть, — вставила Лиз.

— Я понял, что птички, которых мы нашли в болоте, чем-то отличаются от остальных, — продолжал я. — Красивее, как сказала Лиз. У всех этих птичек глазки были оранжевого цвета. Но мы нашли их слишком рано. И не догадались, что они попали туда до того, как началась охота на ворон.