Книга Ничего личного, страница 67 – Наталья Андреева

Итак, я отключился. Ирина Сергеевна ушла в свой люкс, а он угловой. Дальний. Женщины с детьми спустились вниз, куда их предусмотрительно и расселили. Остались только свои. Кто дал свидетельские показания в том, что Иванов на глазах спрыгнул с балкона? Манцев, Липатов, Саша Иванов, Лиза, Татьяна, Марина, Глебов, Наташа и сама Ольга Минаева. Более чем достаточно.

Как распределили роли? Иванов-младший пришел к двоюродному брату обмыть сделку. Они, мол, с Эльзой обо всем договорились. И бросил ему в стакан таблетку. Чтобы управляющий размяк. Так и случилось: они выпили за успех, и Валерию Валентиновичу стало плохо. Ощущение я помню. Ноги ватные, в глазах туман. Возможно, что он и отключился.

Далее в номере появились исполнители. Татьяна предусмотрительно ушла. Манцев, Липа тов, Глебов… Кто еще? Кто нанес смертельный удар в висок и чем? Это я не берусь сказать. Скорее Манцев. Да-да, Костя, не дергайся. Ты бил, остальные держали. Били дважды. Возможно, второй раз другой человек. Который физически сильнее первого. Липатов, например. Потом в остывающего Валеру вылили остатки спиртного. Чтобы было похоже на алкогольное опьянение.

После этого его вынесли в холл, и сделали соответствующую инсценировку. Увеличили дыру в перилах, сбросили вниз пару-тройку щепок, испачкали кровью угол стола. Якобы он сам свалился с балкона. Возможно, что эта театральность была в память о Паше. Вот мол, как вы нас, так и мы вас. Всеми, кроме Манцева, овладело праведное чувство мести. Да, Саша Иванов тоже был в курсе. Но эти двое молчали. Молчала и Ольга. Итак, правосудие свершилось.

Утром Костя Манцев разбудил Ирину Сергеевну и рассказал ей, как они попытались уговорить Валерия Иванова сделать признание, он не захотел, завязалась драка, и управляющий умер от удара головой уж не берусь сказать, обо что. О тот же угол стола. Упал, ударился и умер. Скорее всего, так. Конечно, Ирина Сергеевна сочла, что возмездие справедливо, что не зачем сор из избы выносить и решила с помощью денег все это дело замять. Возникла версия самоубийства управляющего. Которая всех устроила.

К сожалению, Ольга поняла, что ее просто использовали. Последним, кто приходил к ней ночью, был Саша Иванов. Уж он-то просветил! То, что я не сказал, сказал он. И Ольга выпила таблетки, которых в пузырьке еще было предостаточно. Это был нервный срыв.

У меня все. Я рассказал это для тех, кто еще не в курсе. И для Ирины Сергеевны.

– Интересно было послушать, – высказался, наконец, Семеркин. – Красиво сочиняете! Доказательства есть у вас? Орудие убийства? Показания свидетелей? А сказки мы и сами писать умеем.

– Не сомневаюсь. Сказку вы сами напишете. Под названием «отказ в возбуждении уголовного дела». На основании смерти главного подозреваемого, так?

И тут неожиданно для всех высказался Липатов. Который с откровенной злостью сказал:

– В темную, значит, использовали? Суки! А кто его за шею держал? Кто?!

Манцев тут же на него накинулся:

– Заткнись! Идиот! Он же тебя на понт берет!

– У Андрюхи белая горячка. С перепоя. Принял вчера хорошо, я свидетель, – тут же сказал Саша Иванов. – Не слушайте его.

Шофер, набычившись, смотрел на обоих.

– Молчать всем! – заорал Семеркин. – Скажете, когда я буду спрашивать!

– Все замолчите, – не выдержала вдруг Серебрякова. – Все кончено. Хватит уже. Собирайтесь, сейчас едем.

– Нет, ну почему я? – опять выкрикнул Липатов. – Почему Липатов? Почему, как туда сюда, так сразу Липатов? Да сколько можно Липатову?!

– Ты сейчас доорешься, – зашипел на него Иванов. – Сказали тебе – иди, чемодан собирай, а ты надрываешься. Костя, да уведи ты его!

Опился. Что называется, дорвался парень.

– Да, пьян, – тут же с готовностью подтвердил Семеркин, – эксперт, возьмите пробу на алкоголь.

– Да хватит вам уже, – сказал Алексей. – Я тут, на вас глядя, вспомнил вдруг документальный фильм. Из мира животных. Оказывается, наши предки, какие-то там обезьяны, питались не просто мясом, а даже мясом своих сородичей. Так вот, там, в этом фильме, одна такая озверевшая голодная стая загоняла маленькую мартышку. Все зажимали ее, загоняли на дерево, рычали, ревели, а потом, когда загнали совсем, разорвали на куски. И съели. Противно было смотреть. Я еще тогда себя утешил: мол, это же животные, неразумные, живущие инстинктами твари. Так вот, вы – хуже. Эти, по крайней мере, жрать хотели, а вы что здесь все, с голоду умираете, что ли? Вы же все хорошо живете. В большинстве своем. Но… Сказали: этого можно. И понеслось. Без тормозов. Плохой он был или хороший, но он все равно этого не заслужил, – в этот момент зарыдала Эльза. – Все. Я ушел. Если сейчас не найдутся желающие меня довезти до ближайшего метро, мы с семьей пойдем на автобус. Пешком по лесу.

Ему ответил Саша Иванов:

– Ты сам мартышка. Кривляешься, во всяком случае, как обезьяна. Ничего из того, что ты здесь сказал, не было. Это личная месть. Мы поспорили ночью, и он попытался меня избить. Но получил сдачи. Обратите внимание на его лицо. Прошу отметить в протоколе.

– Э, нет, – сказал Алексей. – Это дело я озаглавил бы так: «Ничего личного». Все в интересах фирмы. А ты, Саша, осмелел. Власть почуял?

Семеркин влез в разговор, явно торопясь поскорее закруглиться:

– Отношения и потом можно выяснить, все это милиции неинтересно. Нам факты нужны, а факты нас уже устраивают. Все, дело закрыто.

– Ирина Сергеевна, я вас отвезу? Вы впереди сядете, а Леонидовы сзади. Сережу на руки возьмут, доедем как-нибудь, – засуетилась Марина Лазаревич.

– Хорошо, Мариша. Вызывайте дежурную, через двадцать минут будем сдавать коттедж, – сказала Серебрякова.

– А кто в морг за телом приедет? – вмешался Семеркин. – Родители у нее где?

– Да кто их знает, – пожал плечами Манцев. – Она не москвичка.

– У меня есть телефон, – сказала Марина. – Ольга давала мне свой адрес. Маленький городок в Подмосковье. Я позвоню, когда приеду домой, скажите только, где тело забирать, и когда.

– Вот вскрытие сделаем, надо же причину смерти… – заикнулся молоденький эксперт.

– Я вам оставлю номер телефона, – вздохнула Марина.

– Все могут расходиться, – подвел итог Семеркин.

– И разъезжаться по домам! – радостно сказал кто-то.

Алексей машинально отметил, что голос женский.

Минут через десять Саша ускоренными темпами запихивала в объемную сумку вещи. Она бегала из ванной комнаты то к тумбочке, то к креслам, заглядывала под кровати, и даже пыталась сдвинуть мебель. Не забыть бы чего!

– Да не суетись ты так, – не выдержал Алексей. – Все равно раньше Серебряковой не уедешь, а она отправится последней, потому что все бумаги у нее. Ей сдавать коттедж.

– Как бы чего не забыть.

– У тебя что, весь золотой запас России с собой, что ли? Ну, забудешь какую-нибудь ерунду, невелика потеря. Что ты так нервничаешь?