Онлайн книга «Альфа-женщина»
|
– При условии, что знаешь, как обращаться с оружием. – Согласна. Так вот Кобрин заявил, что знает. Практиковался, мол. Не получится с одной, возьмемся за другого. Но Людмилу Ивановну в любом случае надо свалить. И вот еще что… Могу я ухать из города? – Можешь. – А как же подписка? – Я снимаю с тебя подозрение, – он взглянул на мою грудь, плотно обтянутую черным шелком, и вздохнул. – Только никому об этом не говори, – улыбнулась я. – Хорошо. Ты можешь уехать, но тайно. Никто ничего не узнает, и точка. Если что, я прикрою. Сколько дней тебя не трогать? – Дня три, я думаю. – И куда ты едешь? – В Барселону. – В Барселону-у… – протянул он. – Ничего себе! А зачем? – Надо, милый. – Ты едешь одна? – Нет. С коллегой по работе. – Этот коллега мужчина? – ревниво спросил львенок. – Да, – честно ответила я. – Молодой? – Молодой. – Вы едете вдвоем? – Да. Господи, почему же я не вру?! Почему не сочиняю очередную «правдоподобную» историю о том, как мне срочно надо обменяться опытом с профессором из Сорбонны? Ведь я гроссмейстер вранья! Вряд ли Слава знает, где находится Сорбонна. Даже если знает, наверняка поверит, что из Барселоны в Сорбонну ходит рейсовый автобус. Он ведь не представляет себе карту Европы. Для него она – большое туманное пятно, над которым возвышается Биг-Бен. В школе он учил английский. «Хау ду ю ду, май фрэнд», ну и т. д. А я, вы только вдумайтесь! Говорю ему святую правду! Что это? Любовь? Потому что в любви все, как примерные прихожане на исповеди, едва согрешив, каются. Повисла пауза, во время которой он жевал, а я мучилась. Он ведь не сказал, как Саша: я тебя никому не отдам. Не пометил территорию. Просто сидит и переваривает. – Слава, почему ты молчишь? Кажется, я где-то уже это слышала. Саша дважды спросил вчера: – Почему ты молчишь? Молчит тот, у кого сильнее болит сердце. Оно болит так, будто в нем сидит раскаленная игла, потому и слов нет. Не то что говорить, дышать больно. Я, кажется, сделала ему больно. – Не надо так переживать, милый. – Я положила свою узкую ладонь на его большую широкую. – Не надо, – он дернул рукой, но я слегка прижала ее к столу. – Пусти! Я отпустила. – Я забираю свои слова обратно, – с пафосом заявил он, пряча под стол руку. – Ты никуда не можешь ехать, потому что находишься под следствием. Ты дала подписку. – А если я уеду, ты меня посадишь? – Да! – рявкнул он. – А если я еду по делам с дряхлым старикашкой, из которого уже песок сыплется? – Ты мне врешь? – Он посмотрел на меня с подозрением и засопел. – Ты допускаешь вариант, что до тебя у меня кто-то был? – Ну, в общем, да. – А допускаешь ты мысль, что этот кто-то не может смириться с тем, что я его бросила? – Ему что, морду надо набить? – запетушился он. – Цивилизованные люди не решают вопросы мордобоем. – Подумаешь! Скажи лучше, что он трус! И слабак. В драке я бы поставила на матерого волка, не на щенка. Но щенки, они отчаянные. – Учись сводить счеты в кабинетах больших дядей, а не на ринге. Эти удары гораздо больнее. Там ты сломаешь только нос, а в кабинете жизнь. Наблюдать агонию врага сладко. Еще слаще, когда враг при этом дает себя обнять, не догадываясь, кем нанесен смертельный удар. Видеть его глаза, полные слез, и наслаждаться собственной безнаказанностью… Ведь если бы он знал, то не обнимал бы, а душил. – Погоди… Ты сейчас о чем? – наморщил лоб Слава. – Так. О своем. Мне надо расстаться со своим бывшим, – коротко сказала я. – И для этого ты летишь в Барселону?! – А где? – Можно просто позвонить. Сбросить послание на мыло. В конце концов, скинуть эсэмэску. – Так расстаются дети. А у нас с ним позади целая жизнь. – Он и в самом деле старый? – Целая жизнь любви, понимаешь? У которой должна быть красивая смерть, потому что любовь была красивой… – Скажи еще: прощальный секс, – презрительно заявил он. – Так вот: если ты мне изменишь, я сам его похороню. И тебя заодно. – Ты выпил. Он и в самом деле употребил графинчик водочки. Незаметно-незаметно, под мяско. – Я отвезу тебя к твоей маме, – улыбнулась я. – И приглядись к девочке. Альфа-самке нужно здоровое потомство. Я с удовольствием буду играть с их детьми, думая при этом, что они мои внуки. – Я сам доеду! – Он резко встал, отчего качнулся стол и посуда на нем зазвенела. – Осторожнее! – Я тоже поднялась. – Официант, счет. – Да! Счет! – крикнул Слава и полез в карман за бумажником. – Сдачи не надо, – сказал он, кинув на стол деньги. Они легли веером. В зале было душно. Я собрала купюры и аккуратно засунула в меню. Потом кинулась догонять львенка. Он, слегка покачиваясь, стремительно шел к дверям. Почти мчался. – Все в порядке, Георгина Георгиевна? – спросил официант, который прекрасно меня знал, ведь я была здесь частой гостьей. Только кавалеры все время менялись. – Все в порядке, следователь немного перебрал. – Ах, он следователь… – протянул официант. – Да, важная персона. – Всегда рады вас видеть, – натянутым голосом произнес молодой человек с прилизанными, как будто намазанными барсучьим жиром волосами. Когда я вышла из дверей ресторана, львенок ловил такси. – Не дури. – Я повисла на его руке. Сцена была та еще! Дама в шелковом платье борется с лохматым мальчишкой! – Пусти! – Не дури, – повторила я и впилась ему в губы. Какое-то время он брыкался, потом затих. Мы целовались под заинтересованными взглядами проходивших мимо людей и комментарии прилипших к окну официантов. Охранник деликатно отвернулся. – Вот так лучше, – сказала я, разжав руки. Он тяжело дышал, но уже не от злости, а от возбуждения. От него пахло водкой и еще чем-то, едва уловимым. Этот запах может почувствовать только опытная женщина, так же как и особый привкус слюны во рту. Если бы мы не стояли посреди улицы, он бы уже раздевал меня не только взглядом. – А и в самом деле! – махнул он рукой. – Поедем к тебе! – Э, нет! Не хочу ссориться с твоей мамой. Ведь нам с ней еще жить. Садись в машину. |