Онлайн книга «Мои покойные жены»
|
– Что-то не так, дорогой? – холодно осведомилась она. – Этот человек, – он указал пальцем на дверь, – действительно верит, что Брюс – Роджер Бьюли. Он собирается… – Дорогой, я все отлично понимаю. – Берил посмотрела на него со странной застывшей улыбкой. – Ты знаешь что-нибудь о радиопередачах? – Очень мало. А что? – Для длительной передачи типа «Субботнего вечернего театра» требуются минимум два дня репетиций. Вчера Брюс был здесь весь день, не так ли? – Да. Ты имеешь в виду… – Это означает, Деннис, что Брюс звонил на радио предупредить, что не сможет участвовать, и его кем-то заменили, хотя объявлять об этом было уже поздно. – Но предположим, Брюс хочет порисоваться перед Дафни и решит все-таки выступить? – На его место уже взят другой актер, так что Брюс не сможет этого сделать, даже если захочет. Так что пускай семейство Херберт устраивает скандал в Доме радиовещания. Это единственное место в Лондоне, где они никогда не найдут Брюса. Деннис уставился на нее: – Значит, несмотря ни на что, ты все еще… – Все еще – что? – резко спросила Берил. – Ничего. Деннис бросил на пол «Радио таймс». В другой руке он держал скомканную записку Дафни. Разгладив ее, он читал ее снова и снова, как человек, касающийся языком больного зуба: Дорогие мама и папа! Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже. Дафни Что касается его собственных чувств… Ну, это не имело значения. Девушка, которую он видел такое короткое время и с которой обменялся всего несколькими словами, едва ли могла обратить на него внимание, а тем более думать о нем, будучи одержимой всепоглощающей страстью к Брюсу Рэнсому. То, что Дафни говорила о пробуждении и исцелении от страсти, очевидно, было сказано во время эмоциональной вспышки, которым подвержены даже самые благоразумные люди. Воспоминания о прошедших сутках можно легко выбросить из головы – человек забывает о куда более тяжких потерях. Тем не менее образ Дафни, доверчиво смотревшей на него вчера вечером, упорно возникал перед его мысленным взором. – Разве ты не понимаешь, Деннис? – воскликнула Берил в конце монолога, который он не слышал. – Не понимаю что? – Эти два старичка не так глупы, как кажутся. Мистеру Херберту нужно только время, чтобы остыть. И я предоставила ему это время. Теперь он не сможет найти Брюса. – Ни он, ни кто-либо другой, – отозвался Деннис. – Ты полагаешь, Брюс и Дафни действительно отправились в Лондон? – Думаю, что да. Он приведет ее в свою квартиру. Она очень уютная. Я бывала там. – Где это? – В Сент-Джонс-Вуд. Но номера нет в телефонном справочнике, так что старик ее не найдет. – Берил, – сказал Деннис, – Брюс не мог оказаться такой свиньей! – Что это меняет, дорогой? – беспечно откликнулась Берил. – Несомненно, существует какое-то объяснение. Но кого это заботит? – Более того, – настаивал Деннис. – Во всем этом есть что-то чертовски странное. – Безусловно! – подхватил командор Ренуик, молчавший так долго, что о нем забыли. – Прежде всего, не кажется ли вам странным, что Брюс разъезжал в этой машине, когда полиция разыскивала его, и тем не менее никто из бобби его не обнаружил? Выглядит так, будто полиция намеренно пытается… На сломанном столике у камина пронзительно зазвонил телефон. Командор Ренуик подошел и снял трубку, которую через несколько секунд опустил на рычаг. – Сэр Генри Мерривейл внизу, в курительной, – сообщил он им. – Он хочет видеть вас обоих. Это очень важно. – Г. М.! – воскликнула Берил, словно перед ней блеснул луч надежды. Их уход из комнаты был спешным и не слишком вежливым, но Ренуик, похоже, не обратил на это внимания. Он стоял, погруженный в раздумье, положив руку на телефонный аппарат. Деннис впервые оказался в курительной. Как и салон, при дневном свете она выглядела обшарпанной – на столиках, плетеных стульях с яркими кретоновыми подушками, доске для метания дротиков, бильярдном столе и обожженном сигаретами рояле лежала печать ветхости. С первого взгляда комната казалась пустой, так как двое людей, находившихся в ней, сидели в глубокой нише восточной стены. Высокие окна, пропускавшие мало света, выходили на террасу и берег моря. Брызги прибоя осыпали террасу. В нише сидели сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс. При первых же словах Г. М., которые он услышал, Деннис схватил Берил за руку и потянул к краю ниши, где они могли слышать разговор, не видя беседующих и оставаясь невидимыми для них. – Совершенно ясно, – говорил Г. М., – почему Читтеринг напился вчера вечером, не так ли? – Пожалуй, – согласился Мастерс. – Учитывая его знания истории театра и то, что произошло весной 1888 года! В том сезоне Ирвинг не играл в «Лицеуме». Да! – сентиментально вздохнул великий человек. – Это были времена, Мастерс! – Не сомневаюсь, сэр Генри. Но… – Я когда-нибудь говорил вам, сынок, что я играл Шейлока [38] в любительской постановке в присутствии самого Ирвинга? С длинными рукавами, элегантной черной бородой длиной в два фута и в шляпе-котелке, надвинутой на уши для большего реализма. – Голос Г. М. стал высоким и пронзительным. – «Три тысячи дукатов, ну…» Хотите, Мастерс, я прочитаю вам монолог? – Как-нибудь в другой раз, – быстро отозвался старший инспектор. – Меня интересует… – И величайший из всех актеров сказал мне, Мастерс: «Мой дорогой, это было самое прекрасное…» – Он не говорил ничего подобного! – прервал Мастерс. – Я слышал эту историю. Он сказал… – Слушайте, сынок, – сурово произнес Г. М. – Вы собираетесь заткнуться и позволить мне продолжить рассуждения о Бьюли? Или вы намерены прерывать их воспоминаниями о не имеющих отношениях к делу событиях, вроде моего театрального прошлого? – Вам когда-нибудь приходило в голову, сэр Генри, – сдержанно осведомился Мастерс, – что вас могут убить? – Меня? – изумленно переспросил Г. М. – Да, вас! – Не знаю, о чем вы говорите, Мастерс. Я друг всей человеческой расы. Я источаю доброту, как фонтаны в Версале. – Короче говоря, вы сплошное совершенство. – Ну… – Г. М. снисходительно кашлянул. – Я скромный человек и не хотел бы так говорить. – Тогда вы, может быть, не будете так чертовски самоуверенны в отношении одной вещи? Конечно, – добавил Мастерс, словно желая быть справедливым, – ваши вчерашние аргументы могут оказаться более полезными, чем представляются на первый взгляд. |