Онлайн книга «Записки районного хирурга»
— А отказываюсь я, товарищ заведующий, потому что я человек! И лежать на столе, на котором вчера собаку оперировали, я отказываюсь! — Какую собаку? — не совсем понял я. — А вот они вчера, — Лапин ткнул грязным пальцем в сторону травматолога, — с приятелями собаку в гнойной перевязочной оперировали. А собака большая, лохматая, овчарка, кажется. — Степан, это что еще за новости? — я гневно посмотрел Брыу в глаза. — Какую собаку ты вчера оперировал? — Шеф, не ругайтесь! У моего соседа собака под машину попала, перелом ноги, обеих берцовых костей со смещением, ну попросил помочь, собака умная, жалко усыплять. У них же все как у людей! — И что дальше? — Ну, что, мы снимки сделали и прооперировали, я гвозди Богдановские ретроградно вбил, вроде нормально. — Я не об этом, хорошо получилось, не сомневаюсь, ты отличный мастер. Я спрашиваю, почему вы притащили собаку сюда? — А куда ее было? — наивно спросил травматолог. — Надеюсь, вы решите мой вопрос? — перебил Лапин. — Все решено, где перевязывали, там и будут дальше перевязывать! У нас перевязочная два раза в день моется и кварцуется. — Сами бы, поди, не захотели там перевязываться! Вчера собаку, сегодня свинью притащат, а ты лежи, Лапин, нюхай все это! — А ты, Лапин, не пил бы — и к нам не попал бы, лежи и молчи! — не выдержал я. — А я молчать не буду! Я к главному врачу пойду, пусть он мне объяснит, почему меня, человека, после собаки перевязывают! — Лапин, вас уже можно и на амбулаторное лечение перевести, — сказал травматолог. — Вы уже в стационаре не нуждаетесь. — Пока я еще лежу в отделении, будете меня перевязывать, где положено, а сейчас иду к главврачу! — пролаял алкоголик и вышел из палаты. Мы остались вдвоем с Брыу. — Дмитрий Андреевич, его надо остановить! — выпалил Степан. — Зачем, это его право. Пусть идет, жалуется. — Так вы же ни при чем! — Доля такая у заведующего: отвечать за все, что в отделении творится. — Дмитрий Андреевич, вы простите нас, больше такого не повторится! — А больше и не надо, Степа, — как можно мягче ответил я. — Если Лапин поправился, то выписывай его, только без ругани, спокойно. Главный врач вызвал меня к себе часа через полтора. — Ну что, дожили! — рявкнул Тихий, проигнорировав мое приветствие. — А в чем дело, Николай Федорович? — спросил я, очень точно разыгрывая удивление. — Ну ты это брось, Правдин! Все ты прекрасно понимаешь! Ко мне больной с вашего отделения приходил, Лапин! — И что он вам сообщил? Наверняка опять какую-то гадость? — Что значит «опять»? — А он не хочет выписываться, вот и придумывает, чтоб остаться. — Ты это брось! — стукнул кулаком Тихий. — Не валяй дурака! Прекрасно знаешь, что у тебя в отделении по ночам собак оперируют! — Поклеп и наговор! Вы видели? — А мне не надо самому видеть, мне достаточно услышать! — И вы поверили вот этому вот типу? — А у нас больной всегда прав! — рявкнул Тихий и в третий раз стукнул кулаком по столу. — А не надо на меня орать! — взорвался я. — На жену свою орите! — Да ты вообще нюх потерял, Правдин! — возмутился Тихий. — Я ж тебя в два счета и из больницы, и из квартиры, которую мы тебе дали, выкину, без штанов отсюда пойдешь! — Из квартиры выгнать не получится, я ее уже приватизировал, а из больницы я сам уйду, прямо сейчас и напишу заявление. — Это как ты квартиру приватизировал? — удивился главврач. — А кто тебе разрешил? — А вы запамятовали, что у нас договор был, между прочим, вами же и подписанный, что я три года отрабатываю, и квартира переходит в мою собственность? Я ее и приватизировал. Скоро десять лет стукнет, как я тут работаю, а отношение только хуже стало, по крайней мере с вашей стороны. — Так, хватит, иди работай! — Заявление писать? — Можешь не писать, но выговор и предупреждение о служебном несоответствии тебе гарантированы! — А как это? Два наказания за один проступок? Разве такое может быть? — Иди, у нас все может быть! В последние годы Тихий стал вести себя не как главный врач, а как барин-самодур. Он на самом деле влепил мне два наказания за ту злосчастную собаку. Это переполнило чашу моего терпения. — Николай Федорович, а почему вы два наказания мне приказом оформили? — спросил я у Тихого после выхода документа в свет. — А что, тебе три надо? — ухмыльнулся главный врач. — Я могу! — Но это незаконно. — А законно собак в хирургии оперировать? — Нет, но то, что вы творите, противоречит юридическим нормам! Я в приказе расписываться не буду. — Не расписывайся, ишь какой герой выискался, ты еще пойди на меня в суд за это подай! — В суд я подам, не переживайте, выиграю, а потом уволюсь. Мне эти ваши выговоры-предупреждения до одного места, тут дело принципа. — Какой принципиальный, смотри! — Да, а надоело уже! Когда я один впахивал и на приеме, и в отделении, и на дому дежурил, каждый час по разной ерунде вызывали, тогда я был хороший. А как в суд подали, причем все знают, что моей вины там нет, плохой стал, и еще рублем наказали! Можно подумать, я тут миллионы получаю! Сейчас бичара какой-то, который на белых простынях только здесь и спал, пожаловался — мне два наказания! А что-то я не припомню, чтобы вы мне хоть раз две премии выписали. — А ты сейчас и одну, к Дню медработника не получишь, раз у тебя выговор, — подхватил главврач. — А я и не сомневался! Вы, Николай Федорович, не цените кадры, скоро от вас вся больница разбежится! — Кто это у нас ценный кадр? Ой, уморил! Иди работай! — Отнесу заявление в суд — и пойду работать. — Давай, больше трех часов отсутствовать будешь — я тебя по статье уволю. Судебный процесс я выиграл за двадцать минут. Судья задала всего два вопроса: на основании чего мне за один проступок вынесли два наказания, и почему я не написал объяснительную, как того требует закон. В итоге приказ посчитали незаконным и наказания аннулировали. Тихий очень злился, но сделать ничего не мог. На следующий день я написал заявление на увольнение и отнес подписывать к главврачу. Оказалось, он ушел в отпуск и вместо него остался начмед Лившиц. Семен Семенович долго меня уговаривал остаться, но я не соглашался. — Дмитрий Андреевич, ну хотя бы месяц. Сегодня первое августа, давайте вы до тридцать первого доработаете? |