Книга Четвёртая сторона треугольника, страница 35 – Эллери Квин

Эллери пробормотал, что понимает, но, судя по его тону, он предпочел бы временно оглохнуть. На какую-то долю секунды лицо мистера Лэттимура, выглядевшее так, будто он каждый час тер его мылом «Принцесса Белинда» и «Принцесса Анита», а быть может, и «Садси Чиппос», омрачилось, но в следующий миг на нем вновь заиграла улыбка.

— Весь прикол заключался в том, что выигрывали все. Первый приз — десять тысяч долларов — получали те, кто угадал число с отклонениями плюс-минус двадцать пять от настоящего счастливого числа. Скажем, счастливое число выпало на 8951. В таком случае любое число от 8926 до 8976 считалось попаданием в яблочко. Если же в яблочко попадало несколько конкурсантов, первый приз получал тот, кто назвал число ближайшее к счастливому, второй — две тысячи долларов — тот, кто назвал число ближайшее к первому, третий — тысяча долларов — доставался назвавшему число ближайшее к второму, четвертый приз — пятьсот долларов — уходил к угадавшему число ближайшее к третьему. Остальные получали утешительные призы по сотне долларов.

Неплохая идея, верно? — Лицо мистера Лэттимура помрачнело вновь. — К сожалению, это продолжалось только четыре недели. Не только потому, что Б.Т. считал затею неудачной, так как она, по его словам, принижала достоинства продукции «Принцессы», — я имею в виду Б.Т. Уорлисса, председателя совета, — но, говоря откровенно, возникли серьезные юридические проблемы. Антилотерейные законы, ФКК… [48] — Мистер Лэттимур запнулся, словно страшная аббревиатура застряла у него в горле. — Ну, вот вам история о злополучной игре в числа. Чем еще могу помочь вам, джентльмены?

— Во время передачи 14 сентября, — осведомился Эллери, — одной из победивших была миссис Маккелл?

— Совершенно верно. Она выиграла четвертый приз — пятьсот долларов.

— И чек так и не был обналичен?

Эштон Маккелл предъявил розовый чек:

— Вот он, мистер Квин. Лютеция просто не привыкла иметь дело с деньгами. Она собиралась отправить его в церковь, куда посылает и свое рукоделие, но напрочь забыла об этом.

Когда Генри Колдер Бартон поднялся, чтобы начать допрос свидетелей защиты, он уже не демонстрировал презрительную самоуверенность. Ему в руки внезапно попало надежное доказательство, и он мог себе позволить перестать актерствовать.

— Мистер Грейвс, — обратился он к первому свидетелю, — вы работаете в бухгалтерии рекламного агентства «Ньюби, Феллис, Херкимер, Хинсдейл и Леви» на Мэдисон-авеню? Ваша фирма занимается финансовыми вопросами компании «Принцесса», связанными с телевидением и радио?

— Да.

Бартон попросил свидетеля описать недавно почившую игру в счастливое число, которую «Принцесса» устраивала во время вечерних телепросмотров.

— Благодарю вас, мистер Грейвс.

Вместо перекрестного допроса де Анджелус заявил протест. Но переговоры судьи Эверетта Гершковича с защитником возле судейского кресла, очевидно, удовлетворили его честь, так как протест был отклонен и окружной прокурор сел, грызя ногти. Перемена в поведении Бартона не ускользнула от него.

— Вызываю мисс Хэтти Джонсон… Мисс Джонсон, где вы работаете?

— Я специальный телеоператор.

— Вы не работаете в телефонной компании?

— Нет, сэр, в «Тел-оператор, инкорпорейтед».

Это оказалась фирма, предоставляющая телефонистов частным корпорациям, которым требовалась справочная служба особого рода. Обычно, объяснила свидетельница, это была служба на ограниченный период — например, после объявления универмага о скидке и так далее.

— Нам приходится работать быстро и аккуратно, — добавила мисс Джонсон.

— Вы были одной из телефонисток, прикомандированных к телешоу «Счастливое число», проводимому компанией «Принцесса»?

— Да, сэр. Это продолжалось четыре недели вечером по средам.

— Вы помните вашу работу в связи с телепередачей в среду 14 сентября, мисс Джонсон?

— Да. Это было первое шоу, где мы работали.

— Я покажу вам один текст. Вы его узнаете?

— Да, сэр. Это расшифровка моего телефонного разговора с женщиной, которой я звонила тем вечером.

— Кто была эта женщина? Прочитайте имя в тексте, мисс Джонсон.

— Миссис Эштон Маккелл, проживающая в доме номер 610 по Парк-авеню в Нью-Йорке.

Судья Гершкович был вынужден прибегнуть к молотку. Окружной прокурор де Анджелус тяжело вздохнул, как после долгой пробежки, и скрестил руки на груди.

Бартон попросил свидетельницу прочитать текст вслух. Его содержание едва не привело к взрыву эмоций, а судья чуть не сломал свой молоток. Прокурор выглядел разбитым наголову.

Когда порядок был восстановлен, Бартон вызвал Лютецию Маккелл.

— …Как же вы могли забыть о телефонном звонке, миссис Маккелл? Ведь от него так много зависело.

— Не знаю, — беспомощно ответила Лютеция. — Я помнила, что разговаривала по телефону с каким-то мужчиной…

— Это был Бо Бансон, ведущий телешоу «Принцессы»?

— Да, теперь я помню. Но боюсь, разговор не казался мне важным. Все это выглядело глупым и просто вылетело у меня из головы.

— Но теперь вы все вспомнили?

— Да.

— Вы помните, что в результате этого разговора выиграли пятьсот долларов?

— Теперь да.

— Вы очень богатая женщина, миссис Маккелл?

— Прощу прощения? Да, конечно…

— Но всеми вашими финансовыми делами занимаются другие? Ваш муж, ваш семейный поверенный, банки и так далее?

— О да.

— Значит, вы не привыкли иметь дело с деньгами?

— Боюсь, что нет.

Окружной прокурор смотрел на нее с восхищением. Такое же выражение в той или иной степени было на лицах судьи, самого Бартона и инспектора Квина, который присутствовал на процессе в качестве свидетеля обвинения.

— Расскажите нам о вашем телефонном разговоре с мистером Бансоном.

— Боюсь, что я не вполне поняла игру. Как правило, я не смотрю телевизор, а в игры уже давно не играла. Когда… мистер Бансон, не так ли?., попросил меня угадать счастливое число, я не могла придумать никакого числа вообще. Это было так странно. Мой мозг словно окаменел. Такое когда-нибудь случалось с вами? — Она посмотрела на Генри Бартона и судью Гершковича, и оба кивнули в знак сочувствия к ее беспомощности. — Не желая разочаровывать молодого человека с телевидения и случайно заметив у него над головой часы, я спросила: «Имеет значение, откуда я возьму это число?» Должно быть, он ответил что-то забавное — не помню, что именно, — так как публика в студии засмеялась. Тогда я сказала: «Господи, единственное число, которое я могу придумать, — это время, которые показывают часы у вас над головой — двадцать две минуты одиннадцатого. Значит, пусть будет 1022».