Онлайн книга «Двойной удар Слепого»
Поблизости остановилось такси. Глеб бросился к нему, распахнул дверцу и, схватив за плечо водителя, легко вытряхнул его из машины. – Извини, мужик, тебе все сейчас объяснят. Таксист попытался что-то сказать, но, увидев, как сверкнул пистолет в руке Глеба, сообразил, что лучше не спорить. Желтое такси неслось вдогонку за серебристым «ниссаном». «Волга» была на хорошем ходу. Слепой вскоре настиг автомобиль Барби и, поравнявшись с ним, ударил в левое крыло. Колеса «ниссана» оторвались от скользкой дороги, машину занесло. Марина не справилась с управлением, и «ниссан» врезался в стоящий на обочине фургон для перевозки мебели. Когда Глеб выскочил из «волги» и, держа на изготовку пистолет, открыл дверцу «ниссана», женщина сидела, уткнувшись головой в руль. Ее темный парик сполз набок и весь был пропитан кровью. Кровь капала на резиновый коврик. Сиверов нащупал артерию на шее Барби и тяжело вздохнул. Операция была закончена. * * * В семнадцать сорок ко входу на Ваганьково подъехал кортеж из четырех машин. Из черного правительственного лимузина не спеша выбрался Василий Степанович Черных с букетом пунцовых роз в руке. Он степенно пошел по аллее в сопровождении охранников. Затем повернулся к ним и попросил постоять. А сам подошел к могиле матери и, склонив голову, положил цветы у подножия мраморного памятника. * * * После вечерней службы подчиненные генерала Решетова попросили отца Епифания, настоятеля кладбищенской церкви, поехать вместе с ними. Священник встревожился, подумав, что, не ровен час, вернулись те страшные времена, когда служителей культа забирали прямо из храмов. Но его успокоили, объяснили, что он всего лишь должен дать показания о женщине, которая находилась на колокольне во время службы. А Федор Филиппович Потапчук, Андрей Николаевич Решетов и Глеб Петрович Сиверов сидели в кабинете Потапчука. На низком столике стояла бутылка коньяка. – Ну вот и все, – наполняя коньяком рюмки, устало объявил Потапчук. – Барби больше нет, дело можно закрывать. – Я допустил промашку, – вздохнул Глеб. – Я рассчитал, казалось, все, но никак не мог ожидать, что ступени лестницы на колокольню окажутся гнилыми. Если бы я предусмотрел и это, поводов для торжества было бы больше. Если бы не они, то все могло бы закончиться по-другому. – Не казните себя, Глеб Петрович, – сказал генерал Решетов. – Вы и без того предусмотрели очень многое. – Теперь генерал Решетов называл Глеба по имени-отчеству, всячески подчеркивая свое уважение к этому непостижимому агенту Потапчука. – За успех безнадежного дела! – Решетов поднял рюмку. – И за вас, Глеб Петрович. По правде сказать, я до самого конца не верил в ваш план, считая его авантюрой чистой воды, а вас – фантазером. Генерал Потапчук победоносно улыбнулся. – Но теперь ты убедился, Андрей Николаевич? – Да, убедился. Пуля Барби поразила резиновую куклу точно в висок. – Я знал, что она не промахнется, что ей понадобится единственный выстрел. Все-таки она была профессионалом высшей пробы, – сказал Глеб. – Плохо, что она ничего уже не расскажет, – сокрушенно покачал седой головой Потапчук и потер виски. Но в следующее мгновение он вновь улыбался, глаза его заискрились. – Ну, да бог с ним. Мы сделали все, что могли. – Послушай, Федор Филиппович, а как назовем эту операцию? Ведь ее провели совместно два управления – твое и мое. Потапчук задумался, затем хитро подмигнул Глебу: – Может, ты придумаешь название? – Могу предложить. Только думаю, оно вам не подойдет – не впишется в официальные бумаги. – Что за название, Глеб? – Говорите, говорите, не стесняйтесь, Глеб Петрович. – Я бы назвал всю эту операцию… – Глеб хмыкнул, – «Двойной удар Слепого». – Как-как? – воскликнул Решетов. – «Двойной удар Слепого», Андрей Николаевич. – Какого такого Слепого? Генерал Потапчук не стал объяснять генералу Решетову, что Слепой – это кличка Глеба Петровича Сиверова. Мужчины допили коньяк. Потапчук спохватился: – Слушай, Андрей Николаевич, а чучело твои люди вернули? Решетов не понял. – Чучело? – Ну, резинового хозяина «Нефтепрома» отвезли телевизионщикам? – А, да, я поручил. Там все сделали. Даже дырку от пули в виске наши умельцы залатали так, что комар носа не подточит. – А НТВешники не дознаются, зачем мы брали «Степаныча»? – Вряд ли. Мы им сказали, что «главный нефтяник» захотел сфотографироваться с куклой на память. – Они сопротивлялись? – Еще как! Не хотели давать. Они трясутся над каждой своей куклой, все-таки этот паноптикум их кормит, и кормит сытно. Приглашали Степаныча сфотографироваться у них в студии, но мы настояли на том, что он не хочет огласки. Они так причитали, будто с усопшим прощались. – Но мы же не надолго забирали. – Съемочную смену им сорвали. – Ничего, наверстают, – сказал Глеб, – они ребятки расторопные. И в принципе, могли бы обойтись и без «главного нефтяника». Внесли бы изменения в сценарий, будто он куда-то отбыл, заболел, ушел в отпуск… Решетов сказал: – Между прочим, на Дальний Восток он не летит. Все это дело отменилось. – А куда летит? – спросил Глеб. – В Швейцарию летит. – А потом? – В Давос. – Понятно, – кивнул Глеб и посмотрел на Потапчука. – Ты, Глеб, хочешь мне что-то сказать? – Пока ничего, Федор Филиппович, завтра поговорим. У меня к вам есть кое-какие вопросы. – А, ты о том деле? – Да, о нем самом. – Забудь покуда, Глеб. Когда будет надо, я тебя найду. А сейчас отдыхай, ты хорошо поработал. И побереги свою Ирину. – Вот к ней я сейчас и поеду. Я не видел ее уже целую вечность. – Не ври – всего несколько дней! |