Книга Летний остров, страница 63 – Кристин Ханна

— Каро, это правда? Материнство действительно высасывает из тебя все соки?

Сестра ответила не сразу.

— Когда-то я мечтала побывать в Париже. Теперь мечтаю побыть одна хотя бы в туалете.

— Бог мой, Каро, как вышло, что мы никогда это не обсуждали?

— Обсуждать-то нечего.

Руби вдруг поняла, в чем дело, и попыталась облечь смутную догадку в слова:

— Это неправда. Когда мы беседуем по телефону, то всегда говорим обо мне — о моей карьере, о моем приятеле, вернее, жалкой пародии на любовника. О моих взглядах на комедию… Всегда только обо мне.

— Мне нравится жить твоей жизнью.

Руби не сомневалась, что это ложь, а правда заключается в том, что она эгоистка. Она не создает взаимоотношений, она коллекционирует фотографии людей, а потом обрезает по краям все, что не вписывается в картину, которую ей хочется видеть. Но эти края тоже важны.

— Каро, ты счастлива?

— Счастлива? Конечно… — Сестра заплакала.

Руби не могла равнодушно слушать эти тихие всхлипы.

— Каро?

— Извини, у меня был тяжелый день.

— Только один?

— Я не могу сейчас об этом говорить.

— Что в нашей семье не так? Почему мы никогда не говорим о том, что действительно важно?

— Поверь, Руби, разговоры ничего не решают. Лучше просто жить.

— Раньше я тоже так думала, но здесь я узнала много нового и учусь…

— Руби! — послышался голос Норы. Она, по-видимому, стояла внизу у лестницы. Руби прижала трубку к груди, закрывая микрофон.

— Я сейчас! — крикнула она и продолжала уже в трубку: — Каро, мне нужно идти. Почему бы тебе не приехать к нам с ночевкой?

— Я не могу. Дети…

— Оставь их разок со своим красавчиком. Ты же не приклеена к дому.

Кэролайн невесело усмехнулась:

— Пожалуй, ты попала в точку.

— Каро, мама не такая, как мы думали, — мягко сказала Руби. Кажется, она уже говорила эти слова, но тогда не в полной мере осознавала их силу. — Она… хранительница наших воспоминаний. У нес есть ключ к пониманию того, кто мы такие. Ты должна приехать.

Кэролайн помолчала, вздохнула и тихо призналась:

— Я боюсь.

Руби ее поняла. Еще неделю назад не поняла бы, но сейчас другое дело.

— Ничего с тобой не случится. — Руби помолчала, подыскивая слова. Очень важно было правильно сформулировать то, что она узнала об их семье. — Тебе кажется, ты должна носить все в себе и, если выпустишь хоть что-то наружу, рассыплешься па мелкие кусочки и не будешь знать, кто ты.

— На самом деле все не так. Скорее, это… как открыть глаза в темной комнате. Ты боялась, что ничего не увидишь, но на самом деле кое-что видно, и ты чувствуешь себя сильнее. — Руби засмеялась. — Кажется, мои рассуждения похожи на бред Оби Вана под кайфом.

— Вот это да! — Каро шмыгнула носом. — Кажется, моя младшая сестренка наконец повзрослела.

— Ну да, незадолго до менопаузы. Впрочем, я всегда была талантливой, лучшей в классе, помнишь?

— В вашем классе было десять человек.

— И трое из них вылетели из школы. Давай, Каро, приезжай к нам. Побегаем по берегу, как раньше, выпьем текилы, потанцуем. Давай наконец-то разберемся, кто мы есть.

— Руби! Ты меня слышишь? — На этот раз мать кричала во все горло.

— Мне нужно идти. Я люблю тебя, сестренка.

— Руби, ты заговорила, как старшая сестра. Я тобой горжусь. И завидую… Пока.

Руби повесила трубку и побежала вниз.

— Господи, что стряслось? В доме пожар?

На пороге кухни она резко остановилась, увидев Дина с букетом цветов, завернутых в фольгу.

— Oй…

К щекам Руби прихлынула кровь. Рядом с Дином стояла Нора и улыбалась.

— У нас гости, — сообщила она тоном любезной хозяйки.

Руби прикинула, как выглядит со стороны: она еще не почистила зубы и спустилась вниз в том, в чем спала, — старой футболке и пушистых розовых гольфах. Она была бы рада провалиться сквозь землю, но судьба не подарила ей такой милости.

Дин выступил вперед и протянул ей цветы:

— Ты все еще любишь маргаритки?

Руби кивнула.

— Нам нужно поговорить. — Он приблизился и, понизив голос, добавил с мольбой во взгляде: — Пожалуйста.

Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга. В конце концов мать, опираясь на костыли, подошла к Руби и взяла у нее из рук букет.

— Поставлю в воду.

Руби повернулась к Норе. У нее возникло ощущение, будто она попала в сериал, но потом сообразила, что мать сказала то, что и полагается говорить матери.

— Спасибо, мама

Она повернулась к Дину:

— Куда пойдем?

Он усмехнулся:

— Надень под футболку купальник. И теннисные тапочки. Я подожду тебя снаружи.

Он еще раз улыбнулся ей, поцеловал Нору в щеку и вышел. Руби слышала его шаги по посыпанной гравием дорожке. Она обернулась к матери:

— Это ты подстроила?

— Нет, конечно.

— Не очень удачная мысль.

— Руби Элизабет Бридж, у тебя меньше сообразительности, чем у улитки. Ступай к себе и переоденься. Если ты боишься встретиться с первой любовью, попытайся вспомнить, что когда-то он был твоим лучшим другом.

Руби не сумела придумать в ответ ничего умного, поэтому просто удалилась из кухни. В своей комнате она остановилась перед открытым чемоданом и посмотрела на одежду, которую привезла с собой.

«Купальник». Ну да, как же!

Почему она раньше не заметила, что взяла только черное? Или она всегда так одевается? На каждой футболке красовалась какая-нибудь надпись. Больше всего Руби нравилась белая с изображением водопроводчика, склонившегося над сломанным унитазом. Его приспущенные штаны открывали изрядную часть зада. Подпись под рисунком гласила: «Скажи крэку нет».

Малоподходящий наряд для встречи с первой любовью…

В конце концов на самом дне чемодана она отыскала простую безрукавку персикового цвета и джинсы, обрезанные по колено. Носки Руби надевать не стала, почистила зубы, зачесала волосы назад (слава Богу, что мама ее подстригла!), взяла солнечные очки и поспешила вниз.

Нора, сидя за кухонным столом, пила чай и решала кроссворд, как будто это было самое обыкновенное утро.