Онлайн книга «Мегрэ колеблется»
|
— Можете увезти меня на набережную Орфевр… Задавайте мне часами один и тот же вопрос… Наверно, вы считаете меня мальчишкой, но — клянусь — больше вы не вырвете у меня ни слова. — Ладно, больше ничего не буду у вас спрашивать. Кстати, вам пора завтракать, Гюс. — Сегодня можно и опоздать в лицей. — Где комната вашей сестры? — Тут же, в коридоре, через две двери… — Ну, не сердитесь на меня! — Вы выполняете свой долг… И Гюс захлопнул за ним дверь. Немного погодя Мегрэ постучался к Бэмби. Из комнаты доносился шум пылесоса. Ему открыла светловолосая девушка в форменном платье. — Вы ко мне? — Вы — Лиза? — Да, я горничная. Мы уже встречались с вами. — А где барышня? — Наверно, в столовой. А может, у отца или у матери. Это через площадку, на другой половине. — Я знаю, где это. Вчера я был у мадам Парандон. В открытую дверь он увидел столовую. Стены, доверху обшитые деревянными панелями. На столе, за которым могли бы сесть человек двадцать, — всего два прибора. Сейчас сюда пожалуют Бэмби и Гюс и сядут на свои места, отделенные друг от друга белой равниной скатерти. Им будет прислуживать Фердинанд в белых перчатках. По пути Мегрэ приоткрыл двери кабинета Парандона. Тот все так же сидел в кресле. Около него на сервировочном столике — бутылка вина, стакан и несколько бутербродов. Адвокат не шевельнулся. Может, даже не услышал, как открылась дверь. Солнечный свет падал на его макушку, и издали казалось, что она лысая. Комиссар прикрыл дверь, нашел коридор, по которому проходил вчера, и дверь в будуар. Оттуда доносился незнакомый ему пылкий, трагический голос. Слова были невнятны, но в тоне чувствовалась неудержимая страстность. Мегрэ резко постучал. Голос умолк, и через секунду дверь открылась, и перед ним выросла девушка. Она еще тяжело дышала, глаза у нее сверкали, ноздри раздувались. — Что вам нужно? Мадам Парандон все в том же голубом пеньюаре стояла, повернувшись к окну, чтобы скрыть от комиссара свое лицо. — Я — комиссар Мегрэ. — Так я и думала. Ну и что?… Имеем мы право располагать собой в своем доме? Не красавица, но очень привлекательная, хорошо сложена… Строгий костюм и — вопреки моде — волосы связаны лентой. — Мне хотелось бы, мадемуазель, до завтрака немного поговорить с вами. — Здесь? Он заколебался, увидев, как вздрогнули плечи у матери. — Необязательно… Где вам угодно. Бэмби вышла из будуара не оглянувшись, закрыла за собой, дверь и спросила: — Куда пойдем? — Может быть — к вам? — предложил он. — Там Лиза убирает. — Тогда в какую-нибудь другую комнату. — Все равно. Ее враждебность вовсе не относилась к Мегрэ. Скорее всего, это было общее душевное состояние. Теперь, когда ее пламенную речь прервали, нервы девушки сдали и она вяло шла за Мегрэ. — Только не к… — начала она. — Разумеется, не к мадемуазель Ваг. — Они отправились в кабинет Тортю и Бода — те ушли завтракать. — Сядем, мадемуазель Бэмби… Вы видели вашего отца? — Я не хочу сидеть. Она трепетала от возбуждения и не могла спокойно сидеть на стуле. — Как вам угодно… Он тоже не сел, а прислонился к столу Тортю. — Я спросил: видели ли вы отца? — С того момента, как вернулась, — не видела. — А когда вы вернулись? — В четверть первого. — От кого вы узнали? — От швейцара. По-видимому, Ламюр подкарауливал обоих — Бэмби и Гюса — чтобы первым сообщить о происшествии! — Ну, а дальше? — Что — дальше? — Что вы делали? — Фердинанд хотел что-то сказать мне, но я не стала его слушать и пошла прямо к себе. — А у вас была Лиза? — Да. Убирала ванную. Из-за того, что случилось, все в доме делается с опозданием. — Вы плакали? — Нет! — У вас не появилось желания поговорить с отцом? — Может быть… Не помню… Во всяком случае, я не пошла к нему. — И долго вы оставались у себя в комнате? — Я не смотрела на часы… Наверно, минут пять или чуть больше. — И что вы делали? Она нерешительно взглянула на Мегрэ. Видимо, в этом доме было так принято — все они, прежде чем ответить, обдумывали свои слова. — Смотрелась в зеркало. Сказано вызывающе. Эту же черту он обнаружил и у других членов семьи. — Почему же так долго? — Сказать откровенно, да? Ладно, буду говорить начистоту. Мне хотелось выяснить, на кого я похожа. — На отца или на мать? — Да. — Ну, и что же вы решили? Она вся напряглась и резко бросила: — На мать. — Вы что, ненавидите свою мать, мадемуазель Парандон? — Вовсе нет. Мне даже хотелось бы поддержать ее. И я пыталась… — Поддержать — в чем? — Вы думаете, что таким образом можете добиться чего-нибудь? — О чем это вы? — О ваших вопросах… О моих ответах… — Я стараюсь понять… — Вы провели в нашей семье всего несколько часов и надеетесь понять, как мы живем? Не подумайте, что я враждебно к вам настроена, но я ведь знаю, что вы с понедельника рыскаете по всему дому… — И знаете, кто писал мне письма? — Да. — А как вы узнали? — Увидела, как он срезает штамп с бумаги. — Гюс сказал вам, для чего он это делает? — Нет… Я догадалась уже потом, когда пошли толки о письмах… — И кто о них толковал? — Не помню… Кажется, Жюльен Бод… Он мне очень нравится. С виду он чучело гороховое, но в действительности — парень что надо. — Меня интересует одна подробность… Вы сами придумали себе имя Бэмби, а брату — Гюс? Она слегка улыбнулась. — Вас это удивляет? — Из протеста? — Угадали. Из протеста против жизни в этой огромной шикарной казарме, против нашего образа жизни, против тех людей, которые у нас бывают. Лучше бы я родилась в какой-нибудь простой семье и сама пробивала бы себе дорогу в жизни… |