Книга Мегрэ, Лоньон и гангстеры, страница 17 – Жорж Сименон

Мегрэ знал это слово, но затруднился бы перевести его точно. Так говорят про неряху, про опустившегося человека.

— Так вот, его прозвали Неряха Джо вполне заслуженно.

— Зачем он приехал во Францию?

Снова пауза.

— А зачем приехали Чинаглиа и Чичеро?

Макдональд наконец ответил, но тихо, словно спрашивал совета у кого-то, кто стоял рядом с ним:

— Если Чарли Чинаглиа и Чичеро встретили Неряху Джо в Париже, то есть некоторые основания полагать, что человек, которого выкинули из машины на глазах у вашего инспектора, и есть Неряха Джо.

— Вы на редкость ясно выражаетесь! — усмехнулся Мегрэ.

— Простите меня, Жюль, но это примерно все, что я сам знаю.

Комиссар вызвал по телефону Гавр, потом Шербур и поговорил с теми портовыми чиновниками, которые занимаются документами прибывающих пассажиров. Проверили все регистрационные списки, но фамилии Маскарели не обнаружили. Мегрэ передал им приметы этого типа, и они обещали расспросить своих инспекторов.

В кабинет заглянул Жанвье.

— Шеф, Торанс просит вас подойти к телефону.

— Где он находится?

— Где-то возле авеню Гранд Армэ, проверяет адреса. В самом деле, ему не было никакого смысла всякий раз возвращаться на Набережную Орфевр. Он звонил из ближайшего бара о результатах, и ему сообщали новый адрес.

— Алло! Это вы, шеф? Я звоню вам от одной дамы, которую я предпочел бы не выпускать из виду. Мне кажется, что вам стоило бы с ней побеседовать.

Правда, она не очень-то любезна.

Мегрэ услышал в трубке голос какой-то женщины, а потом голос Торанса, который громко ее увещевал. Он даже расслышал его слова:

— Если вы сейчас же не замолчите, я вам заткну рот, понятно?.. Вы слушаете, шеф? Я нахожусь в доме номер двадцать восемь-бис на улице Брюнель, третий этаж, налево. Даму эту зовут Адриен Лор. Думаю, стоило бы проверить ее имя по нашим книгам.

Мегрэ поручил это Лапуэнту, надел пальто, сунул в карман две трубки и спустился по лестнице. Ему повезло — во дворе стояла дежурная машина.

— Улица Брюнель.

Все тот же район, совсем близко от авеню Де Ваграм, в двухстах метрах от улицы Акаций, в трехстах метрах от того места, где накануне вечером украли машину. Дом был благоустроенный, в таком, должно быть, жили вполне состоятельные люди: лестница была устлана коврами. Мегрэ поднялся на лифте на третий этаж, дверь слева отворилась, и на пороге появился огромный Торанс. Увидев комиссара, он с облегчением вздохнул.

— Быть может, вам, шеф, и удастся из нее что-нибудь вытянуть. Я — пас.

Посреди гостиной стояла полная брюнетка в пеньюаре.

— Вашего полку прибыло! — воскликнула она с саркастической усмешкой. Теперь вас уже двое. Интересно, сколько вам еще понадобится людей, чтобы справиться с одной женщиной?

Мегрэ вежливо снял шляпу и положил ее на кресло. Потом, поскольку в комнате было очень жарко, снял пальто и тихо спросил:

— Разрешите?

— Вы сейчас сами убедитесь, что я ничего не разрешаю.

Это была довольно красивая женщина лет тридцати, с хрипловатым голосом. В комнате пахло духами. Дверь в спальню была открыта, и там виднелась незастеленная кровать. На диванчике в гостиной лежала подушка, другая подушка валялась на полу, в углу, рядом с двумя положенными друг на друга ковриками.

Торанс, перехватив взгляд Мегрэ, спросил:

— Видите, шеф?

Было совершенно ясно, что здесь прошлой ночью спала не одна она.

— Я долго звонил в дверь, но она не открывала. Она уверяет, что спала. Я спросил ее, знакома ли она с американцем, по имени Билл Ларнер, и заметил, что она в нерешительности, не знает, что ответить, и пытается выиграть время, делая вид, будто вспоминает. Несмотря на ее протесты, я подошел к двери и заглянул в спальню. Пройдите и посмотрите сами. На этажерке, слева.

На этажерке в рамке из красной кожи стояла фотография, снятая, по всей вероятности, в Довиле: женщина и мужчина в купальных костюмах — хозяйка квартиры и Билл Ларнер.

— Теперь вы понимаете, почему я вам позвонил? Но это еще не все.

Взгляните-ка на корзину для бумаг, — я там насчитал восемь сигарных окурков.

Это голландские большие сигары, каждую из которых курят не меньше часа. Я полагаю, что в тот момент, когда я позвонил, она заметила, что пепельница полна окурков, и выбросила все это в корзину для бумаг.

— Вчера вечером у меня были гости.

— Сколько гостей?

— Это вас не касается.

— Билл Ларнер был у вас?

— Это вас тоже не касается. Впрочем, мы сфотографировались год назад и с тех пор успели поссориться.

На буфете стояла бутылка ликера и рюмка. Адриен налила себе ликера, но им выпить не предложила, потом взяла сигарету, закурила и рукой взбила волосы на затылке.

— Послушайте, дорогая…

— Я вам не дорогая.

— Было бы гораздо разумнее с вашей стороны разговаривать со мной более любезно.

— Этого еще не хватало, черт побери!

— Я понимаю, что у вас не было плохих намерений. Ларнер попросил вас приютить его и двух его друзей. Скорее всего, он и не сказал вам, что это за люди.

— Можете плести все, что вам будет угодно. Торанс красноречиво поглядел на Мегрэ, словно говоря: «Видите, как она разговаривает!» Но Мегрэ терпеливо продолжал:

— Вы француженка, Адриен?

— Она бельгийка, — вмешался Торанс. — Я нашел в ее сумочке удостоверение личности. Она родилась в Анвере и живет во Франции пять лет.

— Другими словами, мы можем отобрать у вас вид на жительство. Я полагаю, вы работаете в ночном кабаре?

— Она танцовщица в «Фоли-Бержер», — сказал Торанс.

— Ну и что? Если я танцую в кабаре, это вам не дает еще права врываться ко мне, словно в хлев!

— Послушайте меня, Адриен. Я не знаю, что вам тут наговорил Ларнер, но, во всяком случае, правду о своих друзьях он вам, наверно, не сказал. Вы говорите по-английски?

— Для моей работы вполне достаточно.

— Тех двух типов, которые у вас ночевали, ищут по обвинению в убийстве.

Понимаете? А это значит, что и вас будут судить за соучастие в преступлении, поскольку вы их приютили. Вы знаете, какой срок за это дают?

Удар попал в самую точку. Адриен перестала ходить по комнате и с тревогой посмотрела на Мегрэ.

— От пяти до десяти лет тюрьмы.

— За что? Я ничего дурного не сделала.

— Я в этом убежден, именно поэтому я вам говорю, что вы ведете себя глупо. Помогать друзьям — дело, конечно, хорошее, но только если за это не приходится платить такой ценой.