Онлайн книга «Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу!»
|
Происшедшее буквально через две минуты их не разочаровало. * * * Оперативники подтащили к окну скамьи, открыли створки, благо на улице потеплело, и подняли стаканы за успех учений. Сэр Генри благоразумно воздержался от того, чтобы хлопнуть второй стакан и только пригубил. — Щас начнется! — взгромоздившийся на стол, чтобы не пропустить ни одной детали, толстый Дукалис помахал кулаком с зажатым в нем одиноким луковым пером и ткнул им же в спину английского детектива, зажатого между Плаховым и Любимовым. — Ты, Серёга, такого еще не видел! Как оказалось, такого не видел еще никто… * * * — Оцепление! Са-а-амкнись! — приказал Чердынцев, краем глаза заметив выходящего из арки внутреннего дворика РУВД подполковника Петренко, сопровождаемого в чем-то яростно оправдывавшемся Педигрпалычем. Кольцо постовых, выставив перед собой прозрачные пластиковые щиты и помахивая дубинками, начало сдвигаться. «Восставшие против существующего строя» заволновались, зашумели: — Эй, начальник, такого уговору не было! Катализатором последовавших за опрометчивым приказом Чердынцева событий стал ефрейтор Моромойко, сдури врезавший «резиновым изделием номер один» по голове крайнему «митингующему». — Ах, так! — заорал пострадавший бухарик. — Палкой, да по голове! Ряды «демонстрантов» сомкнулись и понеслось. * * * — Вот это да! — возопил Дукалис, вскочил на ноги и навис над подоконником. — Не, вы гляньте!.. На пятачке перед зданием РУВД началась настоящая, хорошая массовая драка. Непривычные к уличным столкновениям постовые заполошно махали дубинками и щитами, что-то орал красный от ярости Мухомор, бестолково метался Чердынцев, подхватывая под спины вылетавших из гущи боя подчиненных и толкая их обратно, а разошедшиеся бомжи и бухарики всё теснили и теснили своими лопатами правоохранителей к стене здания… * * * Учитывая, что российские менты по весу и физической силе ничем от хануриков не отличаются, а некоторые еще и слабее, и девятикилограммовый бронежилет только мешает бить «демократизатором» прицельно, после трехминутной драки шлемы, щиты и резиновые палки оказались в руках у «демонстрантов». Всклокоченные и полураздетые постовые были вытолкнуты с проезжей части дороги на тротуар. Первая победа осталась за восставшими. Народ, собравшийся вокруг, бурными аплодисментами поддержал бунтарей. «Демонстранты», почувствовав поддержку сограждан, осмелели, и начали по одному выдергивать из почти разгромленного оцепления ошалевших пэ-пэ-эсников и стучать им отобранными дубинками по головам. Постучат-постучат, выбросят в сугроб стонущее тело и начинают за другим гоняться. Особенно досталось Чердынцеву, которого отлупили дважды. — Крысюк! — рыкнул пришедший в себя Петренко. — Струей по толпе! Давай! — Есть! — молодцевато вякнул Пенёк и дал. До хануриков было далеко, ствол бранспойта у неопытного водометчика смотрел немного вниз и на пути струи оказались ни кто иные, как коллеги бравого водителя УАЗика. — Идиот! — взревел Мухомор. — Выше, выше струю!!! Постовые летели как кегли в боулинг-клубе, а Крысюк всё никак не мог справиться с управлением водяной пушкой. Струя била то влево, то вправо, окатывая разбегавшихся кто куда прохожих, омывая стены здания РУВД, снося зеркала заднего вида у припаркованных поблизости автомобилей и взрывая свежевыпавший снег. По асфальту катились каски, щиты, сорванные портупеи, весело подпрыгивали выпавшие из подсумков баллончики с «Черемухой», звякали цепочки скользивших по льду наручников, воздушными змеями неслись вдоль улицы синие фуражки. Сочувствующие восставшим зрители поняли неудачу Пенька по-своему, закричали: — Пожарники на стороне народа! — и присоединились к «демонстрантам», атаковав остававшихся на ногах милиционеров с тыла и для начала оглушив штакетиной центральную фигуру — подполковника Петренко… * * * Апофеозом учений стало использование содержимого цистерны коммунальной службы. На цистерне был закреплен черпак на длинной ручке, коим предполагается чистить выгребные ямы и дачные сортиры. Один из бухариков забрался наверх, откинул люк, зачерпнул и метнул первую порцию в кое-как сплотившихся вокруг упавшего начальника РУВД сержантов. В ту же самую секунду вошедший в раж Крысюк окатил сослуживцев из бранспойта. Так развлекались еще минут десять — восставшие кидают дерьмо, Пенёк его смывает, чистые постовые кидаются вперед к цистерне, им навстречу летит хорошая порция свежих фекалий и они опять вынуждены возвращаться под импровизированный душ… Наконец, запасы гуано истощились, вода в пожарной машине кончилась, а пэ-пэ-эсники изрядно притомились и замерзли. К тому же, без руководящих указаний Мухомора рядовой состав просто не знал, что делать дальше. Бухарик-говнометатель слез с цистерны и отступил к толпе бунтарей, сверля злыми глазками мокрых и понурых ментов. — Ну, что? — хмуро предложил лидер восставших, сжимая в руках верный черпак. — Может, миром разойдемся? — А-а, давай миром, — вздохнул старшина Педигрипалыч, кивнул Моромойко с Коганом, чтобы те волокли тело подполковника внутрь здания РУВД, и устало потопал следом за ними… * * * — Факинг хорошоу! — в который уже раз за минувшие четверть часа воскликнул британец. — Тебе всё «хорошоу», — покачал головой протрезвевший от увиденного Соловец. — А ребятам не до смеха… — Да-а, — протянул Виригин. — Не часто такое позыришь. — Еще по одной? — предложил Ларин, никогда не забывавший о главном. — Само собой, — согласился начальник ОУРа. — Наливай… * * * По итогам учений, обозначенных в документах как «Тренировочный разгон несанкционированного пикета, завершившийся массовыми погромами и порчей личного имущества посторонних граждан», были проведены три заседания специальной выездной комиссии Главка, подполковнику Петренко объявлен строгий выговор с формулировкой «уклонение от участия в воспитательной работе с личным составом», а майор Чердынцев представлен к ордену Мужества, которого он, впрочем, так и не дождался. Присутствовавший на мероприятии в качестве зрителя местный литератор Марлен Цветаев, по паспорту — Мойша Аронович Блюмкин, был настолько потрясен зрелищем, что всего за год сотворил двухтомный философский роман в стихах под витиеватым и остромодным названием "Резус Радзинского [100] ", в котором речь шла о роли дерьма, как оружии восставшего люмпен-пролетариата, и исследователях «гуанизации» общества, подвергающихся гонениям со строны властей. |