Онлайн книга «Большая книга ужасов. Millennium»
|
Сотовый намок и выключился, в объективе фотоаппарата скопился конденсат, футболка и носки промокли, а переодеваться было не во что. Алена готова была сейчас порвать любого встречного, а особенно Посю с его жалобами. На Валькино взволнованное восклицание все с готовностью остановились. Один физрук продолжал колдовать над своим промокшим рюкзаком, перекладывая с правой стороны на левую расползающиеся хлебные мякиши. – Тут девчонка странная крутится! – От неожиданного внимания Пося стал волноваться еще больше, а потому уже чуть ли не орал. – Я ее в лагере видел. Все бубнит, что она нас уничтожит. – Ты уверен, что такие страшилки надо рассказывать днем, а не ночью? – рыкнула на него Алена. – Это не страшилка! Это правда! – От того, что ему не верили, Валька перешел на взволнованное взвизгивание. – Какая правда? – Алена еле сдерживалась, чтобы не врезать надоедливому Посе. – Это она в молнию превратилась. – Валька кричал, и криком пугал сам себя. От страха глаза его стали огромными. Он даже пятиться начал. – Сначала сказала, что все мальчишки вруны, а потом пообещала всех убить. – Ты ее видел? – удивленно прошептала Аня. – Что за ботва? – хрипло спросила Ирка. – Что за серийный убийца? – Нам нельзя туда идти! – суетился Пося. – Надо возвращаться! – Куда возвращаться? – спокойно спросил Матвей и положил ладони Вале на плечи. – Нам осталось идти два часа, нас будет ждать автобус. Обратно топать дольше. Через лес пройдем, там будет деревня. Купим молочка парного… – Нет, нельзя! – стал вырываться Валька. Народ возбужденно загудел, обсуждая неожиданную новость. – На фига рисковать?! – выкрикнула Ирка. – Мы рискуем только попасть в воображариум писателя Постникова, – возмутился Королев. Ему не терпелось двинуться дальше. – Нет никакой девочки, – шумела женская половина отряда во главе с Томочкой. – Выдумки Поси. – Есть, – тихо произнесла Анька и уткнулась подбородком в свои коленки. Сейчас она особенно остро поняла, что любит Королева и не сможет без него жить. – Чего, правда, что ли? – присела рядом Зайцева. – Да вон же она, с бензопилой! – радостно воскликнул Кривой. Лес потонул в воплях и криках. Девчонки прыснули в разные стороны. Кузя тащила икающую Томочку. После недолгих метаний все рванули вверх по дороге, через кусты бересклета, рябину и колючую малину. – Вставай! – потянул за руку тихо сидящую Анечку Королев. Она послушно встала, послушно побежала. Впереди мелькала голая спина Кривого. За пригорком шум усилился. – Не пройти! – Болото! – Потонем! – Тихо! – Пусти! – Бежим! – А ну все успокоились! Алена взбежала на пригорок и остановилась. Отряд горохом рассыпался по кромке топкой трясины. Томочка икала с частотой пулеметных выстрелов. – Ну, давай уже! – тянул спотыкающуюся Аню Лешка. – Погоди! – Моторова вырвалась и тут же упала. – Всем стоять! – Для верности образу Алене не помешал бы кольт, и пара выстрелов из него в воздух. – Никакой паники! Но тут у вожатой в глазах все немного раздвоилось. Вроде бы мир остался таким, каким и был – наполненный светом и воздухом лес после ливня, но в то же время что-то стало с его красками. Они исчезли. Темно-серые деревья, темно-серая трава. И на этой траве стоит Канашевич. Серая футболка, серая юбка, белые теннисные туфли – символ бесцветия. Смотрит зло. У Алены во рту вновь появился неприятный привкус, словно она опять пожевала странной травы. Канашевич исчезла. Миры соединились, все вокруг заполнили цвета и звуки. Мальчишки штурмовали болото. Впереди почему-то оказался Кривой. Алена была уверена, что он пошутил, крикнув про девочку. А раз так, то чего он-то испугался? – Подержи его! – Матвей передал Алене в руки обмякшего Посю. – Все за мной! – молодецким криком созвал свою разбредшуюся паству вожатый. Его крик подействовал, ребята перестали суетиться и потянулись за побежавшим вдоль низины Матвеем. Кривой тянул из болота застрявшую Зайцеву. Они извозились в грязи, даже носы у них были перепачканы. – Глаза открой! – Алена встряхнула осоловевшего от страха Вальку. – Нет никого! – Как же нет, – вяло улыбнулся Пося. – Вон стоит, на Юрку смотрит. Алена снова взглянула вниз. Канашевич не было, зато в болоте творилось что-то невозможное – Кривонос тонул. Он стоял по пояс в трясине, дергался, а прочь от него по колено в воде брела Зайцева. Алена выпустила Вальку, отчего он сразу же сполз на землю и растекся по ней безвольной тушкой. – Все пропало, – прошептал он. – Никуда не уходи! – крикнула вожатая. Пося и не мог никуда уйти – ноги его больше не держали. Алена метнулась туда-сюда по кромке топи, не зная, с какой ноги шагнуть. – Не делай ничего, – раздался рядом голос. – Черт! – крутанулась на месте Алена, но никого не увидела. – Все-таки это ты! – Знаешь, почему все это произошло? – Слова возникали из воздуха и тут же растворялись в пустоте. – Потому что любви нет. Есть только предательство. – Маленькая! Глупая! Дура! – рявкнула вконец разозленная Алена. – Это ты во всем виновата! – завизжали прямо в ухо. – Ты тоже меня не любила! Ты могла просто подойти, просто пожалеть, но не сделала этого! Тебя поэтому и Кирюша бросил. Ты – холодная. – Ну до чего же вы все, маленькие, дальше своего носа не видите! С чего ты взяла, что тебя не любили? Что тебе не помогали? Это ты сама для себя так решила, чтобы пожальче было. – Нет! Он бросил меня! – Чушь! Хоть бы подошла один раз поговорить! Надумала себе бед и носилась с ними, как с писаной торбой! Это ты была увлечена Пашкой, а он тебе и взаимностью-то не отвечал! Задурила парню голову своей игрой в смерть. Послышалось сопение. После таких звуков обычно начинается истерика. И она появилась в голосе. – Любви нет! Все обман! – А что – родители тебя не любили? Друзья? Ты же их сама бросила! Предала! Слышишь? – Голос у Алены сорвался. – Кинула! Ушла, а они здесь на твою могилу ходят. Мать до сих пор в себя прийти не может. Все надеется, что ты вернешься из лагеря. Ты сама никого не любишь! Думаешь только о себе! Что тебе дала твоя смерть? – Известность. И любовь. Теперь меня будут помнить. Я убью здесь всех, и обо мне заговорят! Алена взвыла от бессилия. С каким удовольствием она сейчас отхлестала бы глупую девчонку по щекам. Это надо же – до такого додуматься. Да какое – до-думать-ся! Нет, мыслительным процессом здесь и не пахло. Скорее полным отсутствием оного. |