Онлайн книга «Большая книга ужасов. Millennium»
|
Вожатая глубоко вздохнула. Закрыла глаза. Если глюк, то сейчас пройдет. Не прошло. Канашевич стояла рядом, в каждом глазу было по кусочку льда. – Ты знаешь, что такое любовь? – тихо спросила Алена. – Знаю! Я отлично знаю, что такое любовь! И хватит меня ругать! – Любовь – это когда отдаешь и от этого испытываешь радость. А ты кому что отдала? Ответа на свои слова Алена услышать не успела. – Королев! До этого незаметно сидевшая среди травы, листвы и солнечных бликов рыжая Аня вскочила и бросилась к трясине. Там снова барахтались двое. Но не Ирка – она успела выйти и теперь с яростью изучала испорченные кеды и грязные шорты. Рядом с Юркой на топком месте увяз Лешка. Они вцепились друг в друга, словно так чувствовали себя надежней. Их уже засосало по грудь. Кривой все откидывался назад, приостанавливая неминуемый конец. – Королев! Рыдающая Моторова прыжками неслась через болото. Одна нога босая, на другой болтается почти оторвавшаяся сандалия. То ли оттого, что она бежала, то ли оттого, что босая – перемещалась она по болоту, как по сухой земле. Но вот из-под ног брызнула вода. Анька бухнулась на пузо и, задрав неудобную юбку повыше, ловко поползла к мальчишкам. – Назад! – оторвалась от изучения своих потерь Зайцева. – Моторова! – замахала она руками. Алена пришла в себя, когда почва под ней чавкнула и пошла вниз – она тоже шагала по трясине, не замечая этого. – Королев! Держись! Аня почти доползла до мальчишек, заранее вытягивая черную от грязи руку. Кривой кинул себя вперед, стал размахиваться, пытаясь уцепиться за Моторову. Королев тоже дернулся. Алена побежала, чувствуя, что с каждый шагом ее все сильнее утягивает вниз, что ноги становятся все неподъемней. Нет, не успеет, уйдет в болото с головой раньше, чем доберется до подопечных. – Стой! Крик накрыл болото. И было уже непонятно, кто кричит и зачем. Потому что стоять и вертеть головой нельзя, ни в коем случае нельзя! – Королев! Кривой карабкался по распластавшейся в грязи Ане, а она все тянула и тянула руки к Лешке. Он зачем-то махал в ее сторону кулаками. Алена споткнулась о кочку и упала в мутную воду. Нога провалилась, и вытащить ее уже не было сил. Вожатая откинулась на спину, почувствовала, как холодная вода быстро забирается под одежду, леденит спину, касается волос, разгоняет перепуганные мурашки, и заплакала. Все бесполезно. Этот мир ничего не спасет. Никакая любовь! Ее и правда нет. А если она приходит, то приносит беды, страдания и отчаяние. А когда уходит одна, следом за ней тут же заявляется другая, ворошит в груди горячей кочергой, выковыривает сердце, которое и так осталось с горошину. Болото продолжало жить своей жизнью – чавкало и хлюпало. Алена приподнялась на локте, и ей показалось, что все рассказы Матвея тут и осуществились. Они прилетели. Через сорок четыре года… К ней шли инопланетяне. Уродливые, огромные, с перекошенными головами, с мерзкими оскалами на лицах. В прошлый раз забрали Гагарина. Кого теперь? Алену? Она-то им зачем? Слезы смыли картинку действительности, горло перехватил спазм. – Ты только не дергайся! Алену что-то резко обхватило под грудью и больно потянуло вверх. Она уцепилась за это что-то. Под пальцами оказалась ткань. Открыла глаза. Матвей отполз от нее на расстояние вытянутой руки и резко придвинул к себе, держа за сведенные концы майку, которой была обмотана Алена. Еще два рывка, и они оба – в безопасности. А чуть в стороне, по краю болота, брели три инопланетянина. Ссутулившиеся, свесив от усталости руки, с опущенными грязными головами. Как только под ногами оказалась твердая земля, Аня присела на первую же кочку, а Королев с Кривым, машинально переставляя ноги, побрели дальше. – Больная! – подскочила к Моторовой Зайцева. – На всю голову! – орала она своим хриплым голосом. – Ты же могла утонуть. Аня блаженно улыбалась. От слабости ее вело из стороны в сторону. Она пару раз качнулась и, не удержавшись, завалилась на землю. Повернула перепачканное лицо к небу. Какое оно было… тихое. Но тут на фоне неба появилось хмурое лицо лучшей подруги. – Ну и чего ты тут валяешься? Дура! Круглая! – Не шуми, – прошептала Аня и чуть подвинулась, чтобы вновь видеть небо. Теперь оно было просто голубое, слегка выгоревшее от солнца, перечеркнутое спешными перелетами стрижей, белая бровка – след от самолета – встала удивленным домиком. – Ну и что ты доказала? – злилась Ирка, не умевшая и не желавшая никого любить. – Он к тебе все равно не вернется. – Ну и пусть. Анина улыбка стала шире. Болотная грязь на лице высыхала, от движения губ и щек некрасиво трескалась. – Главное, что его люблю я. – А ему на тебя плевать! – лила свой яд Зайцева. – Ты знаешь, любовь ведь никуда не девается. Если она была, значит, она и сейчас есть. – Нет никакой любви! – заорала Ирка, желая из последних сил доказать что-то. – Нет! А вот утонуть ты могла! – Не могла. – Анин голос стал тонким, невесомым. – Я и не собиралась этого делать. – Ну ты… совсем, – аргументы у Зайцевой закончились. – Ира, – медленно подошел к ним Кривонос. Подошел осторожно, спрятав руки за спину. Таким тихим и пришибленным он никогда еще не был. – Да отстаньте вы от меня! – взорвалась Зайцева, взмахнула руками и побежала прочь. Туда, где собирался отряд. Остановилась, словно на кочку налетела. Быстро повернулась: – А ты, Юрец, в первую очередь пошел на фиг! И снова побежала. Чтобы в движении распылить свое раздражение и злобу на окружающих ее людей. – Ты жива? – грустно спросил Юрка, глядя на улыбавшуюся Моторову. – Мне хорошо, – пропела Аня и закрыла глаза. Мир теперь был полон звуков. Ярких. Они наводняли все вокруг – звук солнца, лившего на землю свет, шорох крыльев далеких стрижей, звон идущего где-то дождя. – Ну ты, это… – Юрка искал слова. – Круто там, короче. Он кивнул на болото, которое отсюда, с берега уже не выглядело таким опасным. Всего каких-нибудь метров сто. В две секунды перебежать можно. Воды в нем вроде бы не так уж и много. Аня ухмыльнулась, не открывая глаз. Круто – это жить, а все остальное – составляющее. Алена сидела, тяжело привалившись к широкому плечу Матвея, и бездумно водила по его ладони пальцем. – Ну что, милая моя, – ровным голосом спросил напарник, – пришла в себя? Шевелиться не хотелось. Вот бы закрыть глаза и проспать часов двести. А потом проснуться – и чтобы началась совсем другая жизнь. А еще хотелось растянуться на земле и послушать, как там идет ее нутряная жизнь – кто ходы копает, кто камешки перекладывает, как горячее ядро в магме бултыхается… |