Онлайн книга «Сад радостей земных»
|
– Конечно. – Спрашивал про меня в городе? – Спрашивал. – Ну? – Голос ее зазвучал пронзительно. – Чего ж тебе тогда надо? Спасибо еще, его сейчас нету. Ты что, хочешь его видеть? – А зачем он мне? – Лаури наклонился к ней и засмеялся. Смех такой знакомый, но сквозь волосы что-то блеснуло, какое-то плоское светлое пятно, и Клара испугалась. Должно быть, на голове у него шрам, и в этом месте волосы не растут. – Просто я пришел тебя повидать. Я думал, может, и ты хочешь меня повидать. – Кой черт, с чего ты взял? – Клара старалась говорить порезче, чтоб унять дрожь. Неожиданно отвернулась, поглядела на луг, что тянулся до самой дороги, сплошь покрытый белым, невесомым пухом одуванчиков… наверно, она и сама сейчас вот такая белая и невесомая. А там, на обочине, стоит машина Лаури. – Ты зачем поставил там машину? – Сам не знаю. Но Клара подумала: это странно. Пришел пешком, к задворкам. – Как ты меня отыскал? – Мне рассказали. Только они думали, мне не надо сюда ехать. – А ты-то как думал? Тебе чего надо? Она смотрела на него в упор и вдруг почувствовала себя девчонкой: ей с этим не справиться, слишком все это страшно, ведь она знает, чего ему надо и что она ему скажет, так хорошо знает, будто годами, сама того не подозревая, в глубине души готовилась к этой минуте. – Я приехал за тобой, лапочка, – сказал Лаури и взял ее за руку. Пальцы его скользнули чуть выше, сжали ее запястье, он легонько дернул ее за руку, точно хотел разбудить. – Малыш очень славный, – сказал он и кивком показал на Кречета. – Я сразу понял, что это твой… очень похож! Тут-то я и понял, что не ошибся адресом. – Но… чего тебе надо? – повторила Клара. – Ты что же, любишь этого Ревира? Клара хотела ответить – и не могла. Губы ее приоткрылись, но слишком большую власть имели над нею глаза Лаури, слишком многого они требовали. Если он сейчас выпустит ее руку, она откачнется без сил и упадет… – Я спрашиваю, ты его любишь? – Не к чему мне никого любить. Лаури засмеялся. Конец августа, а лицо у него не такое уж загорелое. – Ты что же, и в дом меня не позовешь? Ужином бы накормила, что ли… который час? – Да скоро ужинать, только у меня ничего не готово… я… – Разве ты не хочешь, чтоб я остался? Клара оглянулась – Кречет стоял на коленях, одной рукой он обнимал собаку за шею. Похоже, они шепчутся о чем-то или плачут вдвоем. Захотелось сказать Лаури – ведь это твой сын! – до того захотелось, что с минуту Клара не могла выговорить ни слова. Потом сказала: – Ладно, заходи. Дам тебе поесть. Он нынче вечером не приедет. – Очень великодушно с твоей стороны. – Ты, верно, голодный. – Да, я голодный. – И похоже, устал… верно, долго вел машину. – Правильно. В дверях Клара оступилась, Лаури пришлось ее поддержать. – Кречет, поди сюда! – окликнула она. Мальчик ждал на дорожке, он обратил к ним тихое, серьезное лицо. И Клара смутилась, сказала: – Нет, ничего. Ни к чему тебе… в доме жарко. Она заплакала. Наверно, еще и оттого, что споткнулась на своем же пороге, это ее напугало, сбило с толку, Лаури засмеялся, взял ее обеими руками за талию и втолкнул в дом. – Тут очень мило, – сказал он. – Но Ревир мог бы устроить тебя и получше. – Сама знаю. – И не обидно тебе? – Мне ничего больше не надо… Я уж давно ему сказала, хватит покупать мне подарки. Лаури прошелся по кухне, заглянул в гостиную. Тут у Клары повсюду – на столиках, на подоконниках – стояли цветы в горшках: и разлапистые, с широкими плоскими листьями, и кудрявые, вроде папоротника, и в листиках, крохотных, как почки, и фиалки, такие мелкие, что не заметишь, если не вглядеться поближе. Сейчас она смотрела на них глазами Лаури. – Вот теперь у тебя и правда свой собственный дом, – сказал он. Клара прошла за ним в гостиную, здесь было прохладно. Она все еще плакала сердитыми слезами. Лаури обернулся, сказал: – Я вижу, ты стала взрослая. – Да. – Когда же это случилось? – Когда ты уехал. – Не раньше? – Нет. – Говорят, ты давно уже с ним живешь. Года четыре, что ли? Срок немалый, все равно как замужем. – Да, – сказала Клара. – Он тебе и правда нравится? – Да. – Что это у тебя? – Лаури протянул руку, взялся за медальон у нее на шее, маленькое золотое сердце на цепочке. – Да, славные вещицы он тебе дарит. Это дорогая штучка, верно? – Не знаю. – Ну а как его другая жена? – У него только одна жена. – А другие сыновья? – Не знаю. – Они на тебя не в обиде? – Они, верно, меня ненавидят… ну и что? – И не надоело тебе? – С чего это? – Да вот… сиди тут на отшибе и жди, пока он соизволит приехать к тебе в гости. – Да ведь и с тобой так было, – сказала Клара и отстранилась. Лаури отпустил медальон. – Ты уж, верно, про все позабыл. – Я ничего не забыл, – сказал Лаури. – Потому и приехал. И тут Клару затрясло, прямо заколотило, дрожь поднималась по спине, тряслись плечи, руки, она и не подозревала, что на нее может напасть такое. Все годы, прожитые с Ревиром, одним махом вынесло на свет, вот они на виду и, пожалуй, сейчас вылетят за дверь, будто это сама Клара нетерпеливо выметает их метлой. – Погоди, сейчас принесу тебе пива, – сказала она. – Тебе холодно? – Еще чего! – Она отвернулась. – Лето на дворе. Она чувствовала – вот-вот ее снова затрясет – и вся напряглась. Лаури сел, а она пошла к холодильнику, достала две бутылки. И в окно увидела Кречета: стоит у сарая, один, совсем одинокий ребенок, растет и не видит других детей, а мать готова бросить его, предать, и в душе, верно, всегда знала, что так будет. А еще злейшее предательство – дать ему вот этого отца, который даже не подъехал на машине к парадному крыльцу, а пришел боковой тропинкой, ни за что не просит прощенья и уже распоряжается ими обоими. В отворенную дверь ей виден Лаури – сидит в гостиной, далеко вытянул ноги, лениво сложил руки на плоском животе. Она присела на ручку его кресла. Выпила пива, и как-то оба притихли, что-то утихло у Клары внутри. Лаури сказал: – Ездил я в Мексику, женился там. |