Онлайн книга «Бомба для председателя»
— Вы проходили денацификацию? — Да. У англичан. Сразу после войны меня сунули в лагерь только за то, что наша часть была приписана к СС. А я и в глаза-то не видел этих палачей… Неужели я виноват в том, что на горнолыжников напяливали черную форму? — Сколько времени вы провели в лагере? — Семь месяцев. — К суду вас потом привлекали? — Тогда всех привлекали к суду. — Я понимаю… Всех привлекали, почти всех… Но вас, именно вас, привлекали? — Да. — Вы были осуждены? — Осужден?! Я был оклеветан! — На сколько лет вас оклеветали? — На пять лет. — За что? — Они, видите ли, обвинили нас в том, что мы сожгли какую-то партизанскую деревню в Норвегии. А мы не сжигали никакой деревни. Там убили трех наших ребят и вели по нас стрельбу с крыш. Мы, естественно, отвечали тем же… — Как давно вы работаете у Ленца? — С тысяча девятьсот сорок седьмого года. — То есть сразу же после освобождения из тюрьмы? — Да. — Вы сидели в одной камере с Ленцем? — Да. — И сразу же начали вести отдел спортивных новостей? — Да. К черту политику! Только секунды и минуты… Я даже перестал заниматься предсказанием чемпионов, хватит! Все наши беды оттого, что мы не знаем, на кого и когда ставить… — Ставьте на… — Берг осекся и вздохнул. — Ладно… Бог с ними, с предсказаниями. Кто еще был в кабинете Ленца, когда пришел помощник Люса? — Нет, не помощник Люса, а человек от Люса. — Да, да, я понял и записал это ваше уточнение. Когда в кабинет Ленца вошел Диль? — Кажется, к концу нашей беседы. — Что он мог слышать из разговора? — Наверное, лишь заключительную часть… — Господин Диль, что вам известно о посещении редактора Ленца человеком от Люса? — Почти ничего, господин прокурор. Редактор Ленц, одеваясь, сказал Ауфборну, что он надеется через час вернуться. «Мы быстро посмотрим этот материал, — сказал он, — и вернемся. Игра стоит свеч». — В каких частях вы служили, господин Диль? — Я не воевал. Я работал в тылу. — После войны вы привлекались к ответственности? — Вы меня вызвали в качестве свидетеля по делу Люса. Какое отношение ваш вопрос имеет к этому делу? — Словом, вам бы не хотелось отвечать на этот вопрос — я верно вас понял? — Да. — Благодарю вас, у меня к вам больше ничего нет. Одно только уточнение: человек Люса был невзрачен собою, шатен, в коричневом костюме? — откровенно посмеиваясь, спросил Берг. — Вас, видимо, удивила его внешность: человек из кино, а такой ординарный… Не так ли? — Вы правы, господин прокурор, в его внешности не было ничего приметного. — Да уж конечно, если б там было что-нибудь заметное, вы бы не могли этого не отметить для себя: все-таки восемь лет работы в полиции у нацистов — это большой срок… — Я протестую, господин прокурор! Я работал не в полиции нацистов, а в полиции Германии. Вы тоже работали, пользуясь вашей терминологией, в органах юстиции у гитлеровцев. — Между прочим, вы совершенно правы. Да, господин Диль, я действительно работал в органах юстиции при гитлеровцах, и даже то, что вы карали, а я пытался защищать, — даже это не успокаивает мою совесть: ведь я работал у гитлеровцев, господин Диль. — Редактор Ленц, я допросил ваших свидетелей. Они дали вполне убедительные показания. Прежде чем мы приступим к следственному эксперименту, я бы хотел вернуться к вопросу о публикации в вашей газете интервью с болгарином. — Теперь, когда, кажется, все становится на свои места и все поняли, что я пал жертвой провокации, я вам отвечу. После того как помощник Люса прокрутил мне материал и я уплатил ему деньги, он передал мне интервью с болгарином. — И фотографию Кочева он тоже передал вам? — Да. — Как вы объясните тот факт, что он вам дал фотографию не из отснятого Люсом материала, а с паспорта Кочева? — Вы убеждены, что мы напечатали фото Кочева с его паспорта? — Так утверждают болгары. — Я не могу, конечно, опротестовывать заявление болгар… Они это официально утверждают? — Вполне. — Естественно, я не могу их опротестовывать… Вероятно, вызвав на допрос помощника Люса, вы сможете задать ему этот вопрос и потребовать мотивированного ответа. — Вы правы. Прошу вас ответить мне: согласны ли вы встретиться с помощником Люса? — Конечно. — Тогда я попрошу вас пройти в соседний кабинет. Они перешли в большой зал, где была собрана вся группа Люса: ассистенты, помощники, звукооператор со своей командой, помощники продюсера, шоферы, обслуживавшие «лихтвагены» и «тонвагены», привлеченные статисты. Сам Люс сидел поодаль, на отдельном стуле, а за ним стоял полицейский. — Пожалуйста, укажите мне, господин Ленц, человека, передавшего вам за тысячу марок материал, отснятый Люсом. Ленц попросил: — Включите, если можно, верхний свет, тут довольно темно. Берг неторопливо подошел к двери и повернул выключатель. Дрогнув голубым, беззащитным поначалу светом, мертвенно засветились большие плафоны. «Почему этот покойницкий свет называют дневным? — подумал Берг. — Какая глупость! Это все реклама…» — Так лучше? — спросил он Ленца. — Да, благодарю вас. Ленц дважды очень внимательно оглядел собравшихся здесь людей и сказал: — Простите, господин прокурор, но здесь того человека нет. — Продюсер Шварцман, — обратился прокурор к маленькому человеку, то и дело утиравшему со лба пот, — кто из вашей группы не явился? — Здесь все наши люди. Все, без исключения. Даже те, кого мы привлекали на суточные договоры. Прокурор обернулся к Ленцу и вопросительно посмотрел на него. — Нет, — повторил Ленц, — здесь нет человека, назвавшего себя помощником режиссера Люса. — Вы не звонили Люсу после того, как его помощник продал вам материал? — Зачем? — Ну, для проверки, страховки, что ли… — Страховкой занимаются банки, господин прокурор, мое дело — газета. — А если, как это сейчас выясняется, у вас был проходимец, провокатор? — Я могу только сожалеть об этом… Я хочу принести свои извинения режиссеру Люсу и посоветовать его продюсеру тщательнее хранить отснятый материал… Мы, газетчики, умеем хранить наши тайны. |