Онлайн книга «По тонкому льду»
|
– Давай, веди! Тут она цела будет. Я набросил на плечи пиджак и вышел. Шел быстро, почти бежал. Мне казалось, что каждая минута решает судьбу Гизелы. Странно, как неожиданно и прочно вошла она в мою жизнь. И кажется, вошла глубоко, надолго. Часто мною овладевали сомнения. Идет война. Нас и немцев разделяет фронт, огонь, кровь. Гизела – немка. Быть может, мы оба допускаем ошибку? Я прислушивался к голосу своего сердца. Оно молчало. Я отгонял сомнения и думал о том, что близость к Гизеле устраивает не только меня, но и Демьяна, и Решетова. Решетов почти в каждой радиограмме интересуется Гизелой. Когда я достиг ее дома, уже пала ночь. Теплая, мягкая, чарующая майская ночь. Облитый светом неполной луны город спал. Этот бледно-серебряный свет накладывал на пустые улицы, наглухо закрытые окна, запертые дома и дремлющие деревья печать грусти. Окно в комнате Гизелы было полураскрыто. Свет не горел. Ясно слышались звуки какой-то мелодии. Гизела, видимо, сидела у "Филипса". Когда я вошел, она призналась, что не ждала меня. На полу стоял раскрытый коричневый чемодан, рядом с ним – тоненький дорожный матрасик, свернутый трубкой, на спинке стула разместился эсэсовский мундир, а на сиденье – хорошо отглаженные брюки. – Мужнино наследство, – усмехнулась Гизела. – Ума не приложу, куда сбыть эту шкуру. Вы голодны? Я сказал, что не голоден, и приступил к тому, зачем пришел. Нельзя было терять ни минуты. – У меня к вам просьба, – начал я. – Мне хочется, чтобы вы посмотрели, как я живу. Трудно было разглядеть без света лицо Гизелы. Наверное, брови ее поднялись. – Это что, интересно? – спросила она, укладывая обратно в чемодан вещи. – Нет, но все-таки… – Я бы с удовольствием, но не уверена, что комендант не пришлет за мной машину. – Она сунула в чемодан металлический несессер и закрыла крышку. – Когда? – поинтересовался я, сдерживая нарастающее волнение. – Вот этого не скажу. В десять у него начнется совещание. Он разрешил мне не приходить, но предупредил, чтобы я на всякий случай не отлучалась из дома. "Этого только не хватало", – подумал я. – А вы не решитесь наплевать на коменданта и совещание? – Если и решусь, то вы этого не одобрите. Не правда ли? Возразить было нечего. Почва уходила из-под ног. Я понимал, что настаивать неразумно. Мое упорство может навлечь подозрение. Гизела будто глядела в мою душу. – И почему такая срочность? Почему именно сегодня? – Да нет, не обязательно, – вынужден был ответить я. – Ну и прекрасно. У нас еще будет время. Я не видел другого выхода, как остаться здесь и подвергнуть себя той же опасности, которая угрожала Гизеле. Я сел, вынул сигарету, закурил. Волноваться незачем. Не поможет. Гизела закрыла окно, опустила маскировочные шторы и включила свет. На ней была та одежда, в которой она обычно ходила на службу. И прическа была та же – и все шло ей и нравилось мне. Я пододвинул к себе лежавший на столе иллюстрированный прошлогодний журнал и, пытаясь успокоить себя, сказал: – Вы правы, времени впереди много. Успеем. Лучше расскажите что-нибудь. Гизела выключила «Филипс» и села напротив. – Что же рассказать? – Все равно, – ответил я, листая журнал. – О себе расскажите. Или о ком-нибудь близком. Как-то вы сказали, что с вашим отцом расправились. За что? В глазах Гизелы мелькнула грусть. – За чересчур разговорчивый характер. – То есть? – Он считал, что в свободе слова нуждается не тот, кто стоит у власти и кто поддерживает ее, а тот, кто не согласен с нею. Этого было достаточно, это его погубило. Мы помолчали. Я перевернул страницу журнала, и на меня глянул со снимка бывший командующий 6-й армией в группе «Юг» генерал-полковник Рейхенау. – Он убит на фронте? – умышленно спросил я, зная, что смерть этого видного немецкого генерала окутана тайной. Гизела покачала головой: – Он тоже жертва. – Почему тоже? – Я не так выразилась. Ведь мы говорили об отце. С Рейхенау расправились как с неугодным. – Вот как… я не слышал. – Мне рассказал муж. Фюрер предлагал Рейхенау пост главнокомандующего. Рейхенау отказался. Потом Гиммлер потребовал от Рейхенау, чтобы тот допустил во все свои штабы эсэсовцев и слил армейские разведорганы со службой безопасности. Рейхенау ответил, что, пока он командующий, этого не случится. В январе минувшего года в штаб-квартиру в Полтаве явились три эсэсовца с личным поручением рейхсфюрера СС Гиммлера. О чем они говорили с Рейхенау, я не знаю, но через полчаса после их ухода его нашли мертвым. – А вы не боитесь рассказывать мне такие вещи? – спросил я. Гизела закинула голову и звонко рассмеялась: – У вас, мне думается, больше оснований опасаться меня. – Вот уж нет, – возразил я. – А почему вы заговорили об этом? Я пожал плечами. – Вы странный сегодня, – заметила Гизела. Да, я был странный. Я сам это чувствовал, но ничего поделать с собой не мог. – А вас не тянет в Германию? – спросил я, Вновь принимаясь за журнал. – Нет, – твердо ответила Гизела. – Там нехорошо, а вдове особенно. Я не хочу иметь кинд фюр фюрер. Оставьте вы журнал! Поднимите глаза. Почему вы такой сегодня? Знаете что, подарите мне свое фото. – У меня нет. – Закажите! – Хорошо. А зачем вам? – Я хочу видеть вас ежедневно. – Надоем. – А я попробую… Я решительно отодвинул журнал и спросил: – У вас не осталось ни капельки вина от прошлого раза? – Хочется выпить? – Да. Сегодня такой суматошный день. Глоточек бы… – Надеетесь, что поможет? Глоток, я думаю, найдется. Она встала, пошла к шкафу, и в это время за стенами дома раздались завывающие крики сирены. Произошло то, чего и следовало ожидать. Гизела остановилась, обернулась, вслушалась. Лицо ее сразу побледнело. – Неужели? Я пожал плечами, взглянул на часы. Завываниям сирены вторили тоненькие, писклявые, всхлипывающие гудки паровозов. |