Книга Турецкий транзит, страница 23 – Владимир Гриньков

– Зачем здесь? В Москве! Я видел!

Чернолицый взял в руки паспорт пленника, перелистал.

– Никакой он не Хеджи, тут другое имя.

– Хеджи – это псевдоним! – сказал Денис. – Правильно?

– Да, – подтвердил Хеджи.

– А ты действительно Хеджи?

– Да.

– Черт побери! – пробормотал Денис.

Он явно был растерян. Не ожидал, что все так обернется.

– Ты правда из телика? – спросил чернолицый у Хеджи.

– Да.

– А что здесь делаешь?

– Я на работе.

– Не понял, – сказал чернолицый.

– Мы с телевизионщиками снимаем сюжеты про Стамбул.

– Здесь не Стамбул, – подсказал чернолицый.

– Я в курсе, – буркнул Хеджи.

– Так что ты здесь делаешь?

– Я тут подыхаю! – ответил Хеджи зло. – И сдохну от потери крови, если не наложите пластырь!

– Залепи ему рану, – распорядился чернолицый.

Денис наложил пластырь. И даже пытался вытереть кровь с лица Хеджи, но человек с ножом его остановил:

– Не надо! Не до этого сейчас!

Он поигрывал ножом. То держал его за рукоять, то за лезвие. Рукоять ножа была металлическая, тисненая, с каракулями арабской вязи.

– Так что ты здесь делаешь? – повторил свой вопрос чернолицый.

– Ищу свою знакомую, – ответил Хеджи.

– Эту? – взмахнул собеседник найденной в сумке у Хеджи газетой, где была фотография Полины.

– Да.

– Откуда ее знаешь?

– Знаю, – ответил Хеджи неопределенно.

– Откуда? – повторил вопрос чернолицый и демонстративно поиграл ножом.

– В Москве познакомились.

Чернолицый посмотрел на Хеджи с недоверием.

– А здесь у тебя что к ней за интерес? – спросил он.

– Увидел фото в газете, – сказал Хеджи. – Человек в беде.

– И ты из Стамбула примчался сюда, – произнес чернолицый.

Точно, он Хеджи не верил.

– А что тут такого? – пожал плечами Хеджи.

Краем глаза он видел, как его бывший сосед по автобусу бродит среди бульдозеров, будто что-то высматривая.

– Да, обычные дела, – подтвердил слова Хеджи чернолицый. – Мы и сами ее ищем.

– А вам она зачем? – вырвалось у Хеджи, который только теперь понял, что никакой ошибки нет, что эти люди похитили его, потому что именно он был нужен им, а нужен он им потому, что связан с Полиной.

И уж не эти ли люди напали на Полину ночью в Кайе?

– Она денег нам должна, – сказал чернолицый.

– Много? – зачем-то спросил растерявшийся Хеджи.

– Много. А ты не в курсе разве?

– Нет, – ответил Хеджи.

Не очень, впрочем, уверенно. Потому что ему вдруг вспомнилось, как когда-то там, в Москве, когда убили отца Полины и она осталась круглой сиротой, к ней вдруг подступились с требованием денег лихие люди, похитили Полину, а Хеджи, который пытался встать на пути у похитителей, просто сбили с ног, и он лежал на земле точно так, как лежит сейчас, и эта похожесть историй неожиданно придала правдоподобия всему тому, что происходило сейчас. Тогда похитили из-за денег, и теперь деньги всему причиной.

– Где она? – спросил чернолицый.

– Я не знаю, – ответил Хеджи.

И вдруг увидел, как в отдалении его бывший сосед по автобусу несет к машине две лопаты. Открыл багажник «Фиата», положил туда лопаты.

– Ты ехал в Памуккале, – сказал чернолицый.

– Что? – невнимательно отозвался Хеджи, который сильно растревожился из-за лопат.

– Ты ехал в Памуккале…

– А-а, да.

– Она в Памуккале?

– Кто? – снова проявил невнимательность Хеджи.

Чернолицый взмахнул газетой с фотографией.

– Этого я не знаю, – сказал Хеджи.

Тогда чернолицый резко склонился над ним и полоснул ножом по лицу. Снова брызнула кровь.

– Я последний раз спрашиваю! – предупредил чернолицый. – Где искать ее в Памуккале? Где вы договорились встретиться?

– Поехали, я покажу, – прохрипел Хеджи.

– Нет, ты скажи, – предложил чернолицый.

И Хеджи понял, что они его убьют. Он мог бы догадаться об этом раньше, и даже догадался, конечно, но не мог поверить, потому что поверить в это было очень страшно.

– Я адреса не знаю, – сказал Хеджи. – Я только помню, как выглядит тот дом.

– Какой дом?

– Где мы должны встретиться.

– Она сейчас в Памуккале?

– Да, – ответил Хеджи.

– Он все врет, – сказал его бывший сосед по автобусу, который успел вернуться от машины. – Он никогда не был в Памуккале, он сам об этом мне говорил. Поэтому не может знать, как выглядит какой-то там дом.

Хеджи обессиленно прикрыл глаза. Тогда его ударили. Удар был сильный и очень болезненный. Хеджи взвыл, перевернулся на бок.

– Его надо мочить, – услышал он голос своего соседа по автобусу. – Он ничего не знает про девчонку, я же вам говорил.

Хеджи открыл глаза. Он видел выжженную солнцем землю. Смятую в лепешку пластиковую бутылку. Черное пятно разлитого по земле моторного масла. И обрезок металлического лома рядом с масляным пятном.

Последний шанс, подумал он с неожиданным для самого себя спокойствием.

* * *

Они не будут его здесь убивать. Потому что лопаты они положили в багажник. Они боятся убивать его здесь. Завтра сюда придут рабочие, увидят кровь, а им этого не нужно. Это сегодня здесь безлюдно, а завтра будет иначе. Они будут убивать его в другом месте. Там, где завтра никто не появится. И послезавтра тоже. И туда они повезут его на машине. И почти наверняка до машины ему предстоит пройти самостоятельно. Его путь будет пролегать мимо обрезка лома. Его последний шанс.

– Денис! Присыпь кровь песочком! – распорядился чернолицый и показал рукой на пятна крови Хеджи, окропившей выжженную землю.

Не будут его здесь убивать. Увезут.

– Вставай! – скомандовал чернолицый и небольно пнул Хеджи.

Хеджи поднялся.

– В машину! – подтолкнул его в спину чернолицый.

А бывший сосед по автобусу шел впереди Хеджи. Шагах в пяти. И, когда он поравнялся с обрезком лома, поддел железяку ногой и отбросил подальше, сердце Хеджи оборвалось и упало. Подобное, наверное, испытывает приговоренный к смерти человек – в тот момент, когда ему объявляют о том, что поданное им прошение о помиловании отклонено и надежды больше нет.