Книга Леди-наследница, страница 6 – Алисса Джонсон

Он этой цитаты не узнал. Уиннифред видела смесь замешательства и юмора в его черных глазах.

— Такого надо держать в сумасшедшем доме или где-нибудь взаперти, а не давать свободно разъезжать повсюду, — проворчала она.

Потому что если он не помнит писем, которые написал, и искренне верит, что дом можно содержать на пять фунтов в год, то он точно не в своем уме.

Если б это был кто-то другой, не Хаверстон, она пожалела бы его, даже вовсю постаралась бы устроить поудобнее, пока они будут искать его семью. Но он — Хаверстон, следующий в очереди на титул, и ее сочувствие отошло на далекий второй план, на первом плане осталась озабоченность, что недуг Гидеона может означать для них с Лилли.

Денежное содержание за двенадцать лет плюс прибавка и жалованье Лилли. Все сразу. Не огромное состояние, конечно, но хватит, чтобы купить еще телят, несколько свиней и отложить приличную сумму на черный день. При тщательном планировании им больше никогда не придется голодать. Быть может, получится даже купить кое-что из роскоши, вроде новой пары туфель для себя и красивой шляпки для Лилли.

Сколько всего они могли бы сделать с этими деньгами. Мечты о новом домашнем скоте и удобных туфлях закружились у нее в голове в ту же минуту, как лорд Гидеон дал обещание. В голове Лилли тоже, подумала Уиннифред. Ну может, не о домашнем скоте, но о шляпке непременно. Лилли всегда питала страсть к подобным вещам: красивым шляпкам, платьям с рюшами и глупым, совершенно непрактичным чайным чашкам.

Уиннифред видела, что глаза подруги зажглись надеждой, и это напугало ее так, как мало что еще могло напугать. А что, если лорд Гидеон не в том положении, чтобы давать такие обещания? Вдруг Лилли придется по сердцу какая-нибудь красивая шляпка, а на следующей неделе заявятся люди Энгели и увезут сумасшедшего лорда?

Хотя, с другой стороны, что, если ее письмо, как и те, которые посылала в Энгели Лилли, попало не в те руки?

Или вдруг она ошибается в отношении его честности, и он просто прекрасный актер со склонностью к злым розыгрышам?

Надо было показать ему письмо. Надо было дать ему прочесть его и объясниться.

— Проклятие! — Поднимаясь с корточек, она зацепилась ногой за подол и чуть не полетела головой вперед в грядку репы. — Бесполезный перевод ткани.

Она дернула противное платье вверх, через голову, не настолько сильно, чтобы порвать, иначе Лилли хватил бы удар, но достаточно, чтобы получить малую толику удовлетворения.

— Ну и ну, такое мужчина видит не каждый день. — Голос лорда Гидеона донесся до нее сквозь платье. — Во всяком случае, днем. Жаль, что на вас рубашка и брюки.

На несколько ужасных секунд Уиннифред застыла, ошеломленная, с поднятыми над головой руками и лицом, спрятанным в складках юбки. Как-то она видела рисунок черепахи, и у нее возникла нелепая мысль, что сейчас она напоминает ту самую черепаху.

— Можете заканчивать работу, Уиннифред. Я знаю, что это вы были в конюшне ночью.

Смех — вот что задело ее за живое. Она не против, когда над ней подшучивают те, кого она любит и кому доверяет, — не стоит воспринимать себя слишком серьезно, — но терпеть насмешки лорда Гидеона… такого ее гордость вынести не в силах.

Она чертыхнулась, потянула платье и запуталась окончательно и бесповоротно.

— Вот черт!

— Постойте спокойно.

Она почувствовала, как он подошел к ней сзади. Большие ладони скользнули по волосам и шее. По причинам, над которыми она не собиралась задумываться, по позвоночнику пробежало легкое покалывающее ощущение.

— Было бы лучше, — проговорил он откуда-то сверху, — если б вы вначале расстегнули несколько пуговиц.

Всего пару мгновений игры ловких пальцев, и платье с шелестом соскользнуло.

— A-а, ну вот.

Она подняла глаза вверх… еще выше… потом отступила на шаг и снова посмотрела. Милостивый Боже, какой же он высокий. Она знала, что он выше среднего, но трудно судить о размерах в темноте, да еще когда человек лежит. Пожалуй, он гораздо выше шести футов.

И довольно широкий. Не кряжистый, как их сосед мистер Макгрегор, и не такой невозможно толстый, как кузнец мистер Дауэл, но заметно мускулистый в груди, руках, ногах и… везде. Как солдат, решила она, или один из гладиаторов, изображения которых она видела в книжках.

Только у солдат и гладиаторов нет таких черных глаз, которые весело поблескивают, наблюдая за ней. И они не ходят с тростью. Эбеновой, с резным набалдашником, похожим на какую-то рыбу.

— Она вам нужна? — неожиданно спросила она. — Или это бутафория?

Он взглянул на трость.

— Я могу ходить без нее, что только что и сделал, чтобы забрать ее из конюшни, но она уменьшает нагрузку на слабую ногу. А что? — Он усмехнулся. — Стыдно стало, что сбили с ног беспомощного калеку?

— Было бы стыдно, — призналась она, оглядывая его крепкую фигуру, — но вы кажетесь мне вполне здоровым. Собираетесь выдвинуть против нас обвинение?

Он отдал ей платье.

— Нет, не собираюсь. Начнем с того, что вы имели полное право защищать себя. Кроме того, какой мужчина добровольно признается, что его одолела женщина? В сущности, я заключу с вами сделку. Вы никому не рассказываете про это, а я помалкиваю о том, что мисс Уиннифред Блайт разгуливает в штанах.

Уиннифред хмуро взглянула на коричневую ткань.

— Мы надеваем их, только когда работаем, потому что они практичны, — оборонительно сказала она. — И куда удобнее этого ужасного старого платья. Любая нормальная женщина выбросила бы его не раздумывая.

Глаза Уиннифред округлились, когда до нее дошло, что только что сорвалось у нее с языка. Она ожидала, что он презрительно фыркнет или ухмыльнется, но вместо этого услышала низкий и приятный смех.

— И какой нормальный мужчина стал бы спорить?

Осмелев от его реакции, она уже хотела спросить, нормальный ли он. Но заколебалась — это казалось непростительной грубостью. Как правило, она не особенно утруждала себя хорошими манерами, да и была не особенно знакома с ними, но взять и просто спросить: «Вы, случайно, не сумасшедший?» — было бы уж чересчур грубо даже для нее.

Опасаясь, что смелость может в любой момент покинуть ее, Уиннифред вытащила из кармана письмо и протянула ему почти дрожащей рукой.

— Это вы писали?

Темные брови взмыли вверх, когда он взял письмо.

— Это то, что вы взяли из домика садовника?

— Да.

— И по этой причине вы все время смотрите на меня так, будто у меня две головы и хвост? Не потому ли вы только что бормотали что-то про сумасшедший дом?

Она сглотнула, подумала и решила сказать правду:

— Да.

— Что ж, посмотрим, что тут у вас.