Книга Дай мне руку, тьма, страница 80 – Деннис Лихэйн

— Он пытается убаюкать тебя разговорами, Эндж.

Она глубже воткнула пистолет ему в ухо.

— Я кажусь тебе убаюканной, Эвандро?

— Не забывайте о том, что вы узнали за последние несколько недель. Я не работаю один, не забыли об этом?

— Как мне кажется, в данный момент ты один, Эвандро. Поэтому убери свой чертов нож.

Он копнул им еще глубже, и в моем мозгу вспыхнул белый свет.

— У вас почва уходит из-под ног, — сказал Эвандро. — Думаете, мы не в состоянии убить вас, а на самом деле это вам не справиться с нами.

— Застрели его, — сказал я.

— Что? — дико завопил Эвандро.

— Застрели его!

Но тут справа, из кухни, донесся чей-то голос:

— Привет!

Энджи повернула голову, и я почувствовал запах пули, попавшей в нее. Она пахла серой, кордитом и кровью.

Ее собственный пистолет очутился между мной и Эвандро, и блеск его дула почти ослепил меня.

Я рванулся вперед и почувствовал, что стилет вынырнул из моего тела и грохнулся на пол позади нас как раз в тот момент, когда ногти Эвандро впились в мое лицо.

Я двинул его локтем в голову и услышал треск кости, за ним крик, и вдруг пистолет Энджи дважды взревел, заставив задрожать все стекла в кухне.

Мы с Эвандро продолжали борьбу, двигаясь вслепую в сторону спальни, но вскоре сквозь бело-туманную пелену я стал различать какие-то контуры. Моя нога наткнулась на служебный пистолет Данна, и он, громко выстрелив в воздух, вылетел в кухню.

Руки Эвандро впились в мое лицо, я же запустил руки ему под ребра. Извиваясь, я сжимал пальцами его нижние ребра и швырнул его на любимое трюмо Энджи.

Когда я увидел его худощавое тело среди парфюмерии и разбитого стекла, белая пелена в моих глазах исчезла совсем. Зеркало раскололось на большие, с зазубринами, куски, формой напоминающие спинные плавники рыбы. Пламя свечей потрескивало, но когда они падали на пол, вновь вспыхивало ярким светом. Эвандро сполз вниз, а вместе с ним и все флакончики. Я перегнулся через кровать, схватил с тумбочки Энджи свой пистолет, перебрался на другую сторону кровати и без колебания выстрелил в то место, где оставил Эвандро.

Но его там не было.

Повернув голову, я увидел Энджи, она сидела на полу и, искоса поглядывая по сторонам, целилась во что-то на полу, поддерживая одну руку другой; рядом с ней на полу горела упавшая свеча. Шаги на кухне приостановились, и Энджи нажала на курок.

Затем нажала еще раз.

На кухне кто-то вскрикнул.

И тут я услышал другой крик, с улицы, но это был скрежет металла, вой двигателя, и кухня внезапно озарилась вспышками разгневанного флюоресцентного света и шумом включающихся электроприборов.

Я погасил свечу рядом с рукой Энджи и отступил в коридор позади нее с пистолетом, нацеленным на Эвандро. Он стоял к нам спиной, руки свисали по бокам. Он раскачивался из стороны в сторону, стоя посреди кухни, словно в такт лишь ему слышимой музыке.

Первая пуля Энджи попала ему в центр спины, и в черной форменной кожаной куртке Данна виднелась дыра. На наших глазах она заполнялась кровью, Эвандро же остановился и опустился на одно колено.

Вторая пуля Энджи снесла ему часть головы, прямо над правым ухом.

Он машинально поднял руку с револьвером Данна к этому месту, но тот упал, прокатившись по линолеуму.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

— Глупый вопрос, — простонала Энджи. — Иисусе! Беги в кухню.

— Где тип, стрелявший в тебя?

— Вышел через кухню. Иди скорее туда.

— Черт с ним. Ты ранена.

Она поморщилась.

— Все нормально, Патрик, а он может еще поднять пистолет. Пойдешь ты или нет, черт побери?

Я подошел сзади к Эвандро и поднял пистолет Данна, затем обошел вокруг, чтобы посмотреть ему в лицо. Он тоже смотрел на меня, не переставая при этом осторожно ощупывать раненное место на голове. При флюоресцентном освещении его лицо приобрело серый оттенок.

Он тихо плакал, и слезы, смешанные с кровью, текли по его лицу, а кожа была настолько бледной, что я невольно вспомнил клоунов из далекого прошлого.

— Совсем не болит, — сказал он.

— Еще будет.

Он смотрел на меня снизу вверх смущенным, печальным взглядом.

— Это был голубой «мустанг», — сказал он, и похоже было, для него важно, чтобы я понял это.

— Что?

— Машина, которую я украл. Она была голубая, с белыми кожаными удобными сиденьями.

— Эвандро, — сказал я, — кто твой сообщник?

— Колпаки, — сказал он, — сияли.

— Кто твой сообщник?

— Ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне? — спросил он, широко открыв глаза и протягивая мне, как проситель, руки.

— Нет, — сказал я твердо и глухо.

— Тогда мы доберемся до вас, — сказал он. — Мы вас победим.

— Кто это мы?

Он заморгал, щурясь от слез и крови.

— Я побывал в аду.

— Знаю.

— Нет, я правда был в аду, — простонал он, и новый поток слез хлынул из его глаз и потек по искаженному лицу.

— И поэтому ты решил устроить ад для других. Быстрее, Эвандро, кто твой сообщник?

— Не помню.

— Врешь, Эвандро. Скажи мне.

Я терял его. Он умирал передо мной, прикрывая рукой голову и стараясь остановить поток крови, а я знал, что в любую секунду, может, через несколько часов, но все равно он умрет.

— Не помню, — повторил он.

— Эвандро, он бросил тебя. Ты умираешь, а он нет. Давай.

— Я не помню, кем был до того, как попал туда. Не имею понятия. Не могу даже вспомнить… — Его грудь вдруг поднялась, щеки раздулись, как у лягушки, и я услышал у него в груди бульканье.

— Кто…

— …не могу вспомнить, как я выглядел в детстве.

— Эвандро.

Его вырвало кровью прямо на пол, и с минуту он смотрел на лужу. Когда он взглянул на меня, на лице его был ужас.

Мое лицо, очевидно, не внушало ему большой надежды, потому что, видя, что приключилось с его телом, я понимал, он долго не протянет.

— О, черт, — сказал он и, протянув перед собой руки, стал смотреть на них.

— Эвандро…

Но он так и умер — глядя на свои руки, упавшие затем по бокам, стоя на одном колене, с лицом смущенным, испуганным и совершенно одиноким.

* * *

— Он мертв?

Я вернулся в коридор после того, как заглянул в спальню, где погасил последнюю свечу, упорно горевшую на полу.