Онлайн книга «Один неверный шаг»
|
– Почему? На кого они его меняют? – Не знаю. – Лестер довольно приличный игрок. Молод еще, но хорош. Почему «Янки» так стараются от него избавиться? – А ты не напечатаешь, если я скажу? Пауза. Майрону казалось, что он почти слышит, как трудятся мозги Эла. – Если ты не разрешишь. – Он травмирован. Дома упал и повредил колено. Они стараются держать это в тайне, но после окончания сезона Лестеру придется прооперироваться. Молчание. – Ты этого не печатай, Эл. – Без проблем. Слушай, мне пора. Майрон улыбнулся. – До встречи, Эл. – И положил трубку. Эсперанца взглянула на него. – Я правильно догадалась? – Эл Тони – мастер обходных маневров, – пояснил Майрон. – Он пообещал, что ничего не напечатает, значит, так и будет. Но он существует за счет обмена одолжениями. В этом деле Тони непревзойденный мастер. – И что? – Он позвонит приятелю в «Сиэтл таймс» и поменяется с ним информацией. Пойдут слухи о травме. Если об этом напишут в прессе до продажи, сделка у них сорвется. – В высшей степени неэтично, – заметила Эсперанца. – Давай назовем это вынужденной хитростью. – Мне нравится. – Никогда не забывай главного принципа нашего заведения: клиент всегда на первом месте. – Даже в сексуальных связях, – уточнила Эсперанца. – Ну, мы ведь разностороннее агентство. – Майрон внимательно посмотрел на нее. – Могу я тебя кое о чем спросить? Она склонила голову набок. – Не знаю. А ты как считаешь? – Почему ты так ненавидишь Джессику? Эсперанца помрачнела и пожала плечами. – Наверное, по привычке. – Я серьезно. Она скрестила ноги, потом положила одну на другую. – Давай я ограничусь простой критикой, хорошо? – Ты – мой лучший друг, – сказал Майрон. – Я хочу знать, почему ты ее не любишь. Эсперанца вздохнула и заправила выбившуюся прядь за ухо. – Джессика умница, с чувством юмора, хорошая писательница, и я бы не вышвырнула ее из постели, даже если бы она принялась грызть там крекеры. Ох, уж эти бисексуалы. – Но она причинила тебе боль. – Ну и что? Она не первая женщина, совершившая неблагоразумный поступок. – Тоже верно, – согласилась Эсперанца. Она хлопнула ладонями по коленям и встала. – Наверное, я не права. Я могу идти? – Но почему ты до сих пор на нее злишься? – Мне нравится злиться, – призналась она. – Это легче, чем прощать. Майрон покачал головой и жестом попросил ее сесть. – Что ты хочешь от меня услышать, Майрон? – Я хочу понять, почему ты ее не любишь. – Такой уж у меня поганый характер. Не бери в голову. – Эсперанца приложила руку к щеке. Отвернулась на мгновение. – Ты недостаточно крут, понял? – Что ты этим хочешь сказать? – Для такой душевной травмы. Большинство могут пережить. Я могу. Джессика может. Тем более Уин. Только не ты. Ты недостаточно крут. Ты по-другому скроен. – Тогда, возможно, это моя вина. – Да, это твоя вина, – согласилась Эсперанца, – по крайней мере, частично. Во-первых, ты слишком идеализируешь отношения. И излишне чувствителен. Чересчур обнажаешься. Ты был очень открыт. – Разве это плохо? – Нет. – Она секунду поколебалась. – Наоборот, скорее хорошо. Немножко наивно, но это куда лучше, чем те засранцы, которые все держат в себе. Можем мы прекратить этот разговор? – Мне кажется, ты так и не ответила на мой вопрос. Эсперанца подняла руки. – Лучше не умею. Майрон внезапно вспомнил Малую лигу, бросок Джо Давито, удар в лицо, потерю всякого интереса к игре. Он кивнул. Был слишком открытым, сказала Эсперанца. Был. Странный выбор слов. Эсперанца воспользовалась его молчанием и сменила тему. – Я просмотрела, что возможно, об Элизабет Брэдфорд. – И? – Никакой информации, которая могла бы навести на мысль, что ее смерть не была несчастным случаем. Ты можешь еще потрясти ее брата, если хочешь. Он живет в Уестпорте. И тесно связан с мужем своей покойной сестры. Так что вряд ли чего-нибудь добьешься. Только время потеряешь. – А еще кто есть в семье? – Сестра, тоже живет в Уестпорте. Но она на лето подалась на Лазурный берег. Еще один пустой номер. – Что-нибудь еще? – Есть одна вещь, которая меня слегка беспокоит, – произнесла Эсперанца. – Вне сомнения, Элизабет Брэдфорд обожала общество, была там первой дамой. Не проходило недели, чтобы ее имя не появлялось в какой-нибудь светской хронике. Но примерно за полгода до ее гибели всякие упоминания о ней прекратились. – Ты сказала «прекратились»… – Я имею в виду полностью. Ее имени нет нигде, даже в городской газете. Майрон задумался. – Возможно, она тоже подалась на Лазурный берег? – Возможно. Но только не с мужем. Об Артуре в газетах не забывали. Майрон откинулся назад и крутанул кресло. Взглянул на бродвейские плакаты на стене. Да, определенно их следует убрать. – Ты говоришь, раньше о ней было много статей? – Не статей, упоминаний, – поправила Эсперанца. – Перед ее именем всегда стояла фраза вроде «Хозяйкой вечера была…» или «Среди присутствующих была…», или «На фотографии слева…» – Где это встречалось, в статьях или просто колонках? – В «Джерси леджер» есть колонка светской хроники. – Ясно. – Майрон смутно помнил про такую колонку еще с детства. Мать обычно ее просматривала, разыскивая знакомые имена. Она даже сама разок в нее попала в качестве «известной местной адвокатессы Эллен Болитар». Потом неделю мать требовала, чтобы ее величали именно так. Майрон орал: «Эй, мам!», а она отвечала: «Ты должен звать меня Известной местной адвокатессой Эллен Болитар, умник». – Кто делал колонку? Эсперанца протянула ему листок бумаги. Там был напечатан портрет хорошенькой женщины с огромной копной волос а-ля леди Берд Джонсон. Звали ее Дебора Уиттейкер. – Думаешь, мы сможем найти ее адрес? – Много времени не займет, – заверила его Эсперанца. Они долго смотрели друг на друга. Срок, установленный Эсперанцей, висел над ними, как меч. |