Онлайн книга «Банда 3»
— Да? — удивился Андрей. — А говорят, машина вдребезги. — А водитель уцелел, — повторил Пафнутьев. — И прекрасно себя чувствует. — Вы его допрашивали? — Вот иду... С духом собираюсь. — Если прекрасно себя чувствует, то почему он здесь? — Андрей кивнул на больничное здание. — Поместили, — неопределенно ответил Пафнутьев. — Вроде контужен, вроде в шоке... — А что он может сказать? — спросил Андрей, неотрывно глядя в лобовое стекло. — Авось что-нибудь скажет... Поделится воспоминаниями... У них вчера был напряженный вечер. — Слышал, — кивнул Андрей. — Сожгли парня... А жаль, — сочувствующе проговорил Пафнутьев. — Жаль? — удивился Андрей. — Жаль того, кто людям уши обрезал? Павел Николаевич, я вас не понимаю! Да пусть они все друг друга сожгут, расстреляют, взорвут... Вам же легче будет жить! — Может быть, ты и прав, — проговорил Пафнутьев. — Но все равно жаль Ерхова... Мы с ним подружились. — И словно услышав все, что ему требовалось, Пафнутьев, не задерживаясь больше, вышел и зашагал к входу в больницу — к пологой площадке, по которой поднимались машины «скорой помощи», подвозившие клиентов — растерзанных, порезанных, взорванных. * * * Водитель лежал в той самой палате, на том самом месте, где совсем недавно, всего две-три недели назад, маялся и страдал несчастный Ерхов. Только этот выглядел здоровее и, похоже, был не столько контужен, сколько испуган происшедшим. Сожжение их же приятеля Ерхова, ночная езда по пустынному шоссе, неожиданный взрыв, который превратил в месиво не только заднюю часть мощного «мерседеса», но и хилого Неклясова — он был просто размазан, растерт по искореженному металлу. Пафнутьев узнал его — этот амбал входил совсем недавно в его кабинет вместе с Неклясовым в качестве телохранителя. Не уберег, значит, не от того оберегал. — Привет, — сказал Пафнутьев, придвигая табуретку и усаживаясь у изголовья, — Как поживаешь? — Ничего... — Меня помнишь? — Помню. — Что, не уберег Вовчика? Не справился с обязанностями, а? — Как скажете... — Поговорим? — Разные у нас интересы, гражданин начальник, — проворчал детина густым басом. — О чем говорить? Не о чем. — У нас одни интересы. Я ищу убийцу Неклясова. — Зачем он вам? — Как зачем? — удивился Пафнутьев. — Посадить хочу. Упечь. Подальше, подольше, поглубже. А тебе не хочется знать, кто Вовчика взорвал? — Не возражал бы. — Тебя как зовут? Имя, фамилия? — Круглов я... Серега Круглов. — Ну что, Серега Круглов... Будем искать? — Ну... Коли так... Давайте попробуем. — Хорошо, — Пафнутьев распрямился, оглянулся по сторонам, словно призывая в свидетели своей маленькой победы всех присутствующих. Но никого вокруг не было, и потому восхититься ловкостью Пафнутьева никто не мог. Не очень этим огорченный, Пафнутьев снова повернулся к лежащему на кровати Круглову. — Скажи мне, будь добр, Серега Круглов... Почему взорвался ваш «мерседес»? — Понятия не имею, — на круглом, мясистом, молодом, румяном лице Круглова появилось выражение искреннего недоумения. — А почему Неклясова размазало, а ты вот без единой царапины выбрался из обломков? — Меня подозреваете? — Да ну тебя! — в сердцах воскликнул Пафнутьев. — Ты что, дурной, больной, убогий? Как я могу тебя подозревать, если ты в одной машине с Вовчиком ехал! — Вообще-то да... — Давай подробно, шаг за шагом, километр за километром... Ерхова при тебе сожгли? — Мое дело машину вести, — уклончиво ответил Круглов, дураком прикинулся. — Ты видел, как Ерхов синим пламенем пылал? — Ну? — не то согласился, не то опять ушел в сторону Круглов. — Слушай, так мы не договоримся. Я же тебя ни в чем не уличаю, ни в чем не упрекаю... Отвечай по-людски. Задаю вопрос второй раз... Ты видел, как горел Ерхов? — Ну, — начал было Круглов, но тут же поправился. — Видел, чего ж не видеть, когда он горел как... Как я не знаю что. — Кто поджег? — Судья спички дал, Вовчик чиркнул... Решайте, кто из них. — А кто поливал бензином? — Поливали, — ответил Круглов. — Без бензина он бы не загорелся. — Ты так хитро отвечаешь, что мне сразу все становится ясно — ты ведь поливал его из банки? — Откуда вы знаете, что из банки? — Так вы же ее на месте оставили. А на ней отпечатки твоих пальцев. Опять прошу — давай поговорим! — Там не только мои... — Конечно, вы все там расписались... И второй ваш амбал, слинял куда-то... Куда он может слинять с его ростом? Найдется. Ладно, сожгли, сгорел мужик... Хотя со своим так поступать... Подловато, Серега, подловато. — Он заложил всех... Что с ним было делать? Вовчик и предложил... Мы, говорит, не только его накажем, но и всех остальных к порядку призовем. — Кого это — остальных? — Судью того же, который поспешил спички сунуть Вовчику. Безухого банкира, Анцышку-ресторанщика... Вовчик сказал им... Неприятно, говорит, вот так умирать... Надеюсь, говорит, что вас такая судьба не постигнет... — Его самого и постигла, — заметил Пафнутьев. — Вовчик хорошо умер, — покачал головой Серега. — Он и не понял, что умирает, не успел ничего понять. Лучше смерти не бывает... Всегда везучим был. — Ладно, — прервал Пафнутьев. — Завидовать чужому счастью нехорошо, не будем... Сгорел Ерхов, затих, костер потух, водку выпили... Что дальше? — Почетных гостей он отправил «жигуленком»... Велел всех по домам развезти... Они там уделались все, вонь стояла, как в вокзальном туалете... А я с Вовчиком поехал. — Ерхова оставили догорать? — А чего там оставлять? Там уже ничего и не осталось. Никто бы и не догадался, что это Ерхов... Мало ли по лесам, по полям валяется недогоревших, недогнивших, всплывших... Одним больше, одним меньше... — Ладно, оставим пока это. Вы с Вовчиком отъехали последними? — Он проследил, чтобы все гости отбыли, потом приказал мне с Костей собрать остатки ужина в один мешок... — Какие остатки? — Все, что недоели, недопили, что могло навести на него... — Куда все дели? — В мусорный ящик сунули. — Какой ящик? Где? На какой улице? Круглов посмотрел на Пафнутьева с нескрываемым сочувствием, даже с жалостью. |