Онлайн книга «Конец фильма»
|
— Мы сделали это! — Белоусов бросился обниматься с Сабановым. Галина протянула руки к мужу, но тот, будто спохватившись, вдруг что-то быстро стал подсчитывать на калькуляторе. — Давай, — обратился Антон к охраннику. — Мигом, — кивнул тот и исчез, вернувшись через мгновение с подносом в руках. На подносе стоял хрустальный штоф и пять рюмок. Антон наполнил свою рюмку и залпом выпил. — Нахал! — деланно возмутился Белоусов. — Нет, вы видели этого алкоголика-одиночку? Кабель натянулся, мелко вибрируя и сбрасывая с себя комки густой грязи. — Как струна арфы… — восторженно произнесла Галина. — А водку я пить не буду. — Понял, мигом, — снова кивнул охранник и снова исчез. Внезапно натяжение кабеля спало, после чего он и вовсе обвис. Спустя еще секунду из земли выполз лохматый хвост. — Это змея! — засмеялась Галина. — Это огромная кобра! — Это не кобра, это боа констриктор! — заржал Белоусов, но вдруг лицо его застыло в глупой гримасе. — Что? Что-о-о?! Сабанов уже бежал к трактору. Некрасов оторвался от калькулятора, вопросительно посмотрел на жену. — Оборвалось?.. — сжалась она под его взглядом. — Просто кабель оборвался?.. Да? Антон напряженно наблюдал за Сабановым, который что-то доказывал трактористу — тот уже выбрался из кабины и, почесывая шею, смотрел на скрутившийся под его ногами огрызок кабеля. — Ну что там? — сложив ладони рупором, крикнул Некрасов. Сабанов в ответ лишь руками развел. — Получили? — вдруг зло расхохотался Антон. — А я же предупреждал! — Когда? — растерянно хлопнул глазами Белоусов. — Что предупреждал? — Так вы же не слушаете! Вы вообще никогда меня не слушаете! Рядом с ними опять возник охранник. На этот раз он держал в руках бутылку вина. — А ты чего здесь? — окрысился на него Антон. — Отстань от него! — рявкнул Некрасов. — Да пошел ты! — Сволочи! — сказал Белоусов. — Как мальчишек надули! Антон выхватил у охранника бутылку и быстро скрылся в темноте леса. — Не было там никакого кабеля… — одними губами улыбнулась Ксения. Десять метров с одной стороны и столько же с другой. А в середине пусто. Наверное, военные так пошутили… — А что твой отец? — Не мой, Антона. — Ну конечно… — что-то сопоставил в уме Грязнов. — Автор Конституции России… — Они решили ему не говорить. Верней, сказали, что все нормально, кабель вытянули и продали. Он еще много чего не знал. Поэтому и такие ошибки. Теперь сходится? — Думаешь, Кирилл на него вышел? Или он на Кирилла? Но зачем? — Если бы ты пришел на час раньше, то смог бы сам его спросить. — Владлен Николаевич был у тебя? — удивился Денис. — А что тут такого? Родные люди. — Нет, ну после всего… Его же сын из-за тебя… — Знаешь, и так, оказывается, бывает, — развела руками Ксения. Щербак сидел рядом с бабушкой-вахтершей в комнате с зашторенными окнами. На мониторе компьютера щурилось похожее на отнюдь не дружеский шарж лицо мужчины. — Нет, брови совсем не такие… — с сомнением в голосе произнесла бабушка. — Лохматее. Щербак щелкнул мышкой. Брови отъехали в сторону, и на их месте встали другие, полохматее. — Нет, опять не то. — Может, все-таки с усами попробуем? — Не было у него усов! — убежденно сказала бабушка, но вдруг опять засомневалась. — Давайте попробуем с усами, если вы так настаиваете… Составили фоторобот с усами, затем снова их «сбрили». Бабушка продолжала сомневаться. У Щербака с непривычки слезились глаза, он же не подросток, чтобы вот так целый день сидеть перед монитором. Но свидетелей было еще много, и следующая бабулька отвергла прежнюю работу категорически. — Ничего общего! — Совсем ничего? — Абсолютно. — То есть ни капельки? — Уши уж больно большие, как у этого… Ну как его… — Чебурашки? — Да, и уши, и глаза, и… вообще. — В человеке все должно быть прекрасно… — Но главное — у того были усы! «А Грязнов сейчас, наверное, с девчонкой какой-нибудь развлекается, с тоской подумал Щербак. — Хорошо быть начальником…» Карандаш сломался, бумага порвалась. Точить другой было бы глупо и странно. Он поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, что-то быстро написал. Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся. За ним был шкаф с оружием… — Не могу!.. — Губы Максимова жалко затряслись. — Не могу… — Стоп! — сказал Вакасян. — Все нормально, очень хорошо, очень точно в зерно попал, очень точно. Съемочная площадка притихла. Все затаились, как мыши. Максимов уперся руками в стол, громко вздохнул и задержал дыхание. Затем с силой выдохнул, грубо смахнул с накрашенной ресницы слезу. — Все, я в порядке. — Попробуем еще разок? — осторожно предложил Вакасян. — Или перерыв объявим? Хочешь, мы объявим перерыв? — Работаем, — хрипло сказал актер. — Мотор! — скомандовал Вакасян. Максимов долго держал в вытянутой руке пистолет. Затем приставил его к голове и… в голос разрыдался. — Стоп, — понуро скомандовал Вакасян. — Перезаряжаемся, — пыхнула папиросой Успенская. — В двух кассетах орешки остались, — сказал рослый помощник оператора. — Дощелкаем? Успенская равнодушно махнула ему рукой: мол, давай. К Максимову подлетела гримерша с огромным ватным тампоном в руке. Актер сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе, и они оба затряслись в такт его рыданиям. — Не снимем сегодня, а, да? — материализовался обеспокоенный Варшавский. — У кого-нибудь есть психолог знакомый? — тихо спросил окружающих Вакасян. — У меня есть, — встал с раскладного стула Морозов. — Я сам психолог. Затем вызвали «скорую». Над Максимовым долго колдовали врачи, тыкали ему в нос ватку с нашатырем, мерили давление. — До свадьбы заживет, а, да? — крутился возле него Варшавский. — Марик, отстань, — морщился актер. |